Александр Трапезников - Проект «Мегаполис»

Внимание Днищева привлекла и вишневая «тойота», застывшая возле подъезда. Он узнал эту машину: именно на ней несколько дней назад к нему приезжала Полина. Завтра, двадцатого августа, в воскресенье, назначен вернисаж-вечеринка на ее даче. Сергей вспомнил оставленный ею адрес и усмехнулся: забавно порою судьба сплетает в одном месте разных людей, даже не подозревающих, что кто-то один объединяет их всех, как стержень, на который наброшены кольца. Ведь дача Полины находится в Хотькове, а совсем рядом, в Семхозе, томится Света Муренова, а еще дальше — в Сергиевом Посаде — во вторник ждет Днищева Герман со своим цирком-шапито. И что уж совсем забавно, на этом же направлении назначена встреча с Рендалем: эстонец должен передать деньги на пятидесятом километре Ярославского шоссе. Так получилось, Сергей сам выбрал этот пустынный участок дороги, просматриваемый с холма, где можно удобно спрятаться. Он и не предполагал тогда, что столь многое сойдется на относительно небольшом пространстве почти в одно и то же время. Но Днищев пока не знал, может быть, самого главного: База, о которой сообщил ему в приватной беседе Алексей Алексеевич Кротов и на которой все было готово к приему «гостей» — восьмерых исполнителей проекта «Мегаполис», вызревшего в недрах Организации, — также находилась в координатах Ярославской железной дороги, в десяти километрах от Троице-Сергиевой лавры. И для Днищева там уже была оборудована специальная комната…

Сергей еще раз взглянул на вишневую «тойоту». Подойти к ней, оставшись незамеченным компанией Мишки-валютчика, было невозможно. «Опять придется лазить по чердакам!» — с тоской подумал Сергей. Он обогнул дом, вошел в последний подъезд и поднялся на верхний этаж. Затем выбрался по лестнице через люк на крышу. Подойдя к каменному бордюру, он глянул вниз, плюнул, но в Мишкино воинство не попал. Спустился в свой подъезд на восьмой этаж и позвонил в Люсину квартиру.

— Ну, здравствуй, бегун, — сказала молодая женщина и, оглянувшись назад, тихо добавила: — Сегодня нельзя, Паша из рейса вернулся.

— Какая досада! — солгал Днищев. — Ладно, зайти хоть можно? Я по делу.

За столом, уставленным тарелками, наворачивал густые щи шофер-дальнобойщик — плечистый бугай в майке.

— Ситдаун, плиз! — выразился он. — Водку будешь?

— Из горла, — согласился Сергей. — Паша, отпусти Люсю на пять минут. Там внизу ко мне девушка приехала на «тойоте», а рядом типы караулят. Пусть сходит узнает, что ей надо, и приведет к Савве.

— Так давай сами спустимся, морды им начистим? Я сейчас свою монтировку поищу, где-то она тут, под кроватью, валялась.

— Не надо, пускай загорают. Зачем доставлять им удовольствие!

— Как хочешь. Люся, топай вниз! — скомандовал муж.

Разлив по стаканам водку, Паша похвастался:

— Она у меня исполнительная: что скажу, то и сделает. Видишь, как побежала?

— Я заметил, — согласился Сергей.

Они чокнулись, выпили, и Днищев, глядя на простодушное лицо соседа, подумал: «Ну чему же ты радуешься, милый? Сейчас она любит тебя, глаз не сводит, кормит — вон сколько котлет нашмякала, а уедешь в рейс — и прощай-прости. До следующего свидания. У женщин слишком короткая память. Они не могут быть хранительницами домашнего очага, потому что, когда остаются одни, всегда начинают искать себе нового хозяина».

— Хорошо пошли банкиров стрелять, — прервал его мысли Паша. — Аж душа радуется. Как вернусь из рейса — парочка новых трупов.

— Кого на сей раз хлопнули? — равнодушно спросил Сергей. — Я не очень слежу за газетами.

— Да вот только что по радио передали. Отравили какого-то… Гусманского, что ли! Правда, пока еще трепыхается в больнице, гнида.

— Может быть, Гуслярский? — насторожился Сергей.

— Точно! — обрадовался Паша. — Он, голубчик. Прямо из банка на «скорой помощи» и увезли.

— Где у тебя телефон? Мне нужно позвонить.

Сергей вышел в коридор, быстро набрал номер Василия Федоровича. Подозрительное отравление генерального директора Агропромбанка встревожило Днищева. «Тут что-то не так, — думал он, прислушиваясь к длинным гудкам. — Не может быть, чтобы столь цветущий человек внезапно слег, скушав какую-нибудь осетрину не первой свежести. Да еще во время важнейших переговоров с немцами. Здесь чувствуется дьявольская игра, затеянная бывшим тестем. А я наверняка принимал в ней участие. Эта капсула…»

— Алло, это я, — негромко произнес он, не называя своего имени: в телефонном разговоре надо быть предельно осторожным.