Николай Новиков - Кровавая Мэри

Маргарита Решетина (ударение на втором слоге) оказалась невысокой, стройной блондинкой, впрочем, крашенной. Короткая стрижка, минимум косметики на лице, отсутствие лака на коротких ногтях, строгий серый костюм. Лет ей было около тридцати. Незамужняя, эмансипированная бизнес-леди. Когда я вежливо постучал в дверь и вошел в кабинет и.о. зав. отделом информации, с твердым намерением очаровать еще одну даму (аппетит, как известно, приходит во время еды), ее серые глаза посмотрели на меня весьма неприязненно и снова опустились к стопке бумаги на столе.

- Что вам угодно?- спросила Решетина, не поднимая головы. Ну что ж, и такое могло быть. Если босс не дурак, быстренько сообразил, куда я пойду, быстренько позвонил и предупредил, чтобы лишнего не болтала. Поскольку боссов у нас очень сильно уважают, ибо от них зависит зарплата и уровень жизни, она решила не просто выполнить, но и перевыполнить его пожелание, то есть, вообще не хотела со мной говорить. Но я не оставлял надежд очаровать и эту даму.

- Сударь,- сказал я.

- Что? Она вскинула голову, на этот раз долго смотрела на меня, даже слегка прищурилась, дабы не упустить чего-то важного в моей персоне.

- Когда говорят "чего вам угодно", добавляют "сударь", так принято,пояснил я.- А когда не добавляют, говорят проще: чё те надо тута?

- Вы за этим пришли сюда? Вообще-то я пришел, чтобы кое о чем порасспрашивать даму, а приходилось самому отвечать на вопросы, и мне это уже не совсем нравилось. И желание очаровывать ее как-то само собой исчезло. Я подошел к столу, сел на стул, закинул ногу на ногу и сказал:

- Я частный детектив Андрей Корнилов, можно просто Андрей. По просьбе супруги Вадима Хованцева занимаюсь расследованием убийства господина Люсина. Поскольку Хованцев считал и считает вас другом, надеюсь, вы поможете мне.

- Мне очень жаль, но совершенно нет времени, приходится работать за троих. К тому же, я все уже рассказала следователю,- она попыталась улыбнуться, но лучше б не делала этого.

- К тому же вы имели к этому происшествию некоторое отношение,напомнил я.- И к тому же ваш уважаемый босс Вячеслав Андреевич позволил мне оторвать вас от дел минут на двадцать. Будьте добры, уделите их мне. Решетина тяжело вздохнула и нехотя кивнула.

- Хованцев часто работал со своими материалами в кафе, за рюмкой водки?

- Работал?- искренне удивилась дама.- Никогда. Зачем, если у него свой кабинет имелся, а в кафе шум, гам. Разве там можно работать? Тут же удивление в ее глазах сменилось настороженностью. Она не понимала, почему я об этом спрашиваю, не знала, можно ли отвечать на этот вопрос (по мнению босса) или нет. А его же не спросишь!

- Спасибо, Маргарита. Значит, он не имел привычки, спускаясь в кафе, брать с собой ножницы?

- Нет. Зачем... Ножницы? Вы хотите сказать...

- И он не выходил из кафе, не поднимался к себе за ножницами, так?

- Ну... я не сразу к нему присоединилась. Может, раньше и выходил, не знаю.

- "Раньше" меня не интересует, потому что раньше Хованцев был вполне вменяем, как и весь день до вечера. Ведь он напился уже при вас, верно?

- Да, он много пил, очень переживал, грозился... Честно говоря, я никогда его таким не видела, даже страшно было.

- Но ведь ножницы он взял тогда, когда еще был вполне трезв, отдавал отчет своим действиям. Взял, чтобы убить Люсина, как и обещал. Знал, что многие подтвердят его угрозы в адрес Люсина, что ножницы опознают, его непременно посадят, дети останутся без отца, а жена без мужа, и все же взял. Вы верите в это?

- Нет. То есть... вы совсем запутали меня. Я не знаю, когда он взял ножницы и зачем. Не знаю!

- Ну так представьте, мог ли он сделать это до кафе, если потом не мог!- заорал я.- И скажите мне, откуда вообще взялись эти ножницы, если их, судя по всему, не было у Хованцева! А может, вы верите, что кто-то вложил ему в руку ножницы по дороге от кафе к машине? Надоела ее фальшивая растерянность. Или она очень хотела угодить боссу (что вполне естественно, ведь он мог назначить ее зав. отделом, а мог и не назначить), но не знала, как; или не хотела говорить все, что знала. А почему не хотела?

- Не смейте кричать на меня!- взвизгнула Решетина. Разволновалась. В такой ситуации необходима смена ритма, и я сказал негромко, почти ласково:

- Маргарита, вы решили помочь Хованцеву в тот черный день, я хочу помочь ему теперь, когда дела его намного хуже. Ну зачем нам спорить, обижаться друг на друга? Неужто вы верите, что Хованцев убийца?

- Не знаю. В том состоянии он мог сделать все, что угодно. Он был невменяем.