Буало-Нарсежак - Рассказы (1973-1977)

— Сохраняйте спокойствие! — приказала им вдова. — Вы же видите, что он готовится разыграть перед вами очередной номер из своего репертуара. Привяжите его к стулу.

— Поаккуратней, вы. У меня нежная кожа.

— Раз уж мы тебя интересуем, — сказал Марио, ловко орудуя веревкой, которой предусмотрительно запасся, — то верзила — это Бебер.

— Какое оригинальное имя.

— А другого зовут Ле Грель.

— Как же я не догадался сам!.. Готово?.. Ладно. По- говорим-ка о деле, дорогая мадам. Мне некогда — в полночь у меня свидание. Итак, в двух словах, вы сообщили журналистам, что собираетесь уехать и отпустили слуг, а по возвращении объявите о продаже не только картинной галереи мужа, но также уникальной драгоценности — ковчежца. Прекрасно. И что же теперь?

— Вы вернете мне все, что себе присвоили.

— Черт побери! Как же вы требовательны, однако. А если я не соглашусь?

— Мы сдадим тебя в руки твоего дружка Ганимара, — ответил Марио. — На сей раз тебе крышка.

— Даже если я сошлюсь на право законной самозащиты?

— Для вора права законной самозащиты не существует.

— Ладно. Я все возвращу.

— Что?

— Вы поражены, да? Люпен уступает по первому требованию! Люпен капитулирует в открытом поле — да позволено мне так выразиться… Люпен вывешивает белый флаг… Конец легенды! Идол падает с пьедестала, что за вид у вас, однако!

— Мне не нравятся твои шуточки, — пробормотал Бебер.

— Дорогая мадам! Да объясните же своим лакеям, что у меня нет выбора. На что вы рассчитывали, заманивая меня в ловушку? Что я верну награбленное? Я согласен. И если бы я мог заодно воскресить вашего мужа… Заметьте себе, честные люди от этого ничего бы не выиграли.

— Хватит болтать! — проворчал Ле Грель. — Что будем делать?

— Все проще простого. Вы уедете втроем.

Марио подошел к пленнику:

— Сиди спокойно — это в твоих же интересах. Мстить за хозяина мы не намерены. Альмеер был сволочью. Но она…

Возвращение мадам Альмеер помешало ему закончить фразу. Она держала в руках большой револьвер армейского образца.

— Нет! — возразил Марио. — Так дело не пойдет. Вам с ним не справиться. Дайте-ка его мне и возьмите мой… А теперь садитесь перед ним и не спускайте с него глаз. От него можно ждать чего угодно. И если он пошевелится, стреляйте. Ни малейшей жалости. Ведь этот человек — убийца вашего мужа!.. Если мы через час не вернемся, звоните сами знаете куда.

— Да, договорились, — заверила его вдова.

Трое заговорщиков вышли, и дверь особняка за ними захлопнулась.

Люпен и молодая женщина сидели лицом к лицу. Некоторое время спустя Люпен пробормотал:

— Режина!

Мадам Альмеер так и подскочила:

— Что?.. Запрещаю вам…

— Не сердитесь, — смущенно сказал Люпен. — Вас смущает, что я знаю ваше имя… Но мне известно о вас все. Послушайте, неужели вы думаете, что перед визитом в этот дом я не изучил жизнь Альмеера, а заодно и вашу под лупой. Какой жалкий тип этот Альмеер… Я от души жалел вас, Режина… Такое тонкое создание, и стало добычей этого субъекта. Как по-вашему, почему я пришел сегодня вечером? Полноте! Будьте другом — не думайте, что меня так легко обвести вокруг пальца. Бросаясь в волчью пасть, я знал, что делаю.

Револьвер дрожал в руке Режины, но она продолжала целиться в грудь Люпена. Смущаясь все больше и больше, она внимала этому странному мужчине, говорившему с чувством нежного почтения, как чуточку влюбленный друг, который решился на признание.

— Мне хотелось вас встретить, — продолжал Люпен. — И сказать, что вы вне опасности. Я знаю, если вы убили Альмеера…

Он осекся. Глаза его видели, как палец Режины белеет на курке. Его жизнь висела на волоске, но он был уверен, что этот волосок не порвется. Игрушка в ее руках, однако игру вел он. И спокойно закончил свою фразу.

— …значит, вас довели до крайности.

Режина не выдержала. Уронив оружие, она укрыла лицо в ладонях.

— О! — простонала она. — Если бы вы только знали…

— То-то и оно, что я знаю. Его галерея, его картины — всего лишь фасад, который не замедлит растрескаться от множества долгов, о которых вы наверняка и не подозревали. Темные делишки! Я предпочитаю о них умолчать. А в довершение, он позволял себе вас ревновать… Не плачьте, Режина… Все, что вы претерпели… Грубые окрики, дикие сцены, рукоприкладство… О да… Рукоприкладство… Наводить справки — часть моего ремесла. Все это позади… Позвольте мне рассказать вам последний акт, поскольку то, чего я не видел, я хочу себе вообразить. Итак, вы были в театре. Я выбрал тот вечер, чтобы нанести вам короткий визит на дому. Вы почувствовали утомление. Муж привез вас домой. Он был взбешен, поскольку намеревался ужинать «У Максима», как обычно. Вы поссорились… в курительной, кажется.