Антон Леонтьев - Псевдоним Венеры

Лика впервые за все повествование назвала имя своей мачехи, причем выплюнула его с такой ненавистью, что не оставалось никакого сомнения: если бы сейчас у нее в руке был нож, а перед ней стояла ее мачеха, она бы, не задумываясь, пырнула ее в сердце!

– Анжела? – спросила, чувствуя, как у нее пересыхает во рту, Галя. – Ее звали Анжела?

– Именно так ее и звали! – подтвердила Лика. – Я уверена, что это она все инсценировала. Она и ее любовник! Они убили моего папочку, а все подстроили так, чтобы в его смерти обвинили меня. И суд, конечно же, поверил этим жуликам!

Галя же, трясясь от волнения, произнесла:

– Анжела эта, она как выглядела? Высокая, с рыжими волосами и в солнцезащитных очках?

– Да, это она! – вскричала Лика. – Только очки были не темные, а интеллигентного вида. Но неужели ты ее знаешь?

– Знаю! – ответила Галя. – Эта Анжела убила мою маму!

Общее горе и его общие виновники сплотили девочек. От Лики Галя узнала, что любовник Анжелы был красивым темноволосым типом со смуглым лицом.

– Алишер Казбекович! – заявила она с уверенностью. – Тот тип, что похитил меня! А ведь коллекция твоего папы исчезла?

– То, что еще осталось, по наследству перешло к Анжеле! – фыркнула Лика. – Как и все прочее, что принадлежало нам – огромная квартира, дача, автомобиль, мамины украшения, редкие книги, антикварная мебель, денежные вклады в сберкассе…

– Наверняка это именно они пытались ограбить вас, но тогда их спугнули, – предположила Галя, – и тогда они разработали новую махинацию. Тем более что «бриллиантовое» дело было закрыто и они не могли прибегать к прежним приемчикам.

Лика беспомощно уставилась на Галю и спросила:

– Они виновны в гибели твоих родителей и моего папы! Так что же нам сейчас делать?

– Надо сделать так, чтобы тайное стало явным и преступники понесли заслуженное наказание! – заявила Галя, сжимая кулаки.

Лика повела плечами и заметила:

– Но не забывай, мы же в колонии! И обе очень не скоро выйдем отсюда. Так что же нам делать?

И тогда Галя сказала ей то, над чем упорно раздумывала некоторое время еще с момента своего заточения в карцер:

– Мы должны бежать! Это наш единственный выход!

Лика долго не соглашалась с тем, что им надо предпринять попытку побега. Она указывала на то, что это невозможно, что колонию отлично охраняют, что она обнесена высоченным металлическим забором с колючей проволокой, что за ними наблюдают внимательные глаза охранников и соглядатаев Матрены.

Но в итоге она все же сдалась и признала, что Галя права и что они должны бежать. Потому что они обе не были виновны в том, из-за чего оказались в колонии.

– Только как? – шептала Лика, оглядываясь по сторонам и боясь, что их подслушают. – Прорыть подземный ход? Очень долго и муторно. И кто-нибудь обязательно заметит. Перелезть через забор? Нет, он такой высокий, нам это не под силу. Поднять восстание? Но оказаться за пределами колонии нам это не поможет…

Галя же изложила ей несколько идей, потому что она прикидывала в уме, как досрочно покинуть места не столь отдаленные.

Все бы ничего, но через несколько дней после этого разговора Матрена, рассвирепев, шандарахнула Лику головой о стенку, и девочка оказалась с сотрясением мозга в госпитале, который имелся при колонии.

Сразу после этого Матрене пришлось уйти в отпуск – кто-то из ее недругов доложил о данном вопиющем случае наверх, и в колонию приехала комиссия. Побыла она недолго, да так толком ничего и не выясняла, потому что Лика смекнула, что одного этого случая не хватит, чтобы свалить всесильную заместительницу директора, а если она наябедничает, то Матрена, вернувшись из отпуска, отомстит самым ужасным образом.

Поэтому, сославшись на то, что ничегошеньки не помнит, Лика избежала необходимости давать показания против Матрены. Комиссия вскоре уехала, Матрена все еще была в вынужденном отпуске, Лика выписалась из госпиталя – вроде бы идеальные условия для подготовки побега. Но не тут-то было.

Галя, имевшая доступ к госпиталю, где с недавнего времени мыла полы, решила запастись эластичными бинтами – они могли понадобиться при побеге. Стянув связку ключей и проникнув в комнату, где хранились перевязочные материалы, Галя стала торопливо набивать ведро пачками бинтов.

Внезапно за ее спиной скрипнула дверь, и Галя бросилась на колени, делая вид, что усердно драит пол. Подняв глаза, она заметила толстую докторшу Инну Григорьевну, которая внимательно смотрела на Галю своими выпуклыми темными глазами. Докторша никогда Гале не нравилась, какая-то она была уж слишком приторная и фальшивая.