Александр Ольбик - Дублет из коллекции Бонвивана

Проверил калитку, закрыл ставни, сходил в туалет и - жизнь кончилась. Уже лежа в постели, он снова вернулся к переживаниям Холстомера и снова захолодило душу. Подумал было сходить в кладовку и раскопать клад, чтобы лишний раз убедиться в его сохранности, но что-то его сдержало.

Когда первые отрывки сна начали его придавливать к подушке, зазвонил телефон. Аппарат стоял на полу и когда Рощинский взял трубку, ничего кроме беспрерывных гудков в ней не услышал. Он перевернулся лицом к стене и, лежа с открытыми глазами, внимал своим тихим думам. А они по-прежнему были невеселыми: годы, как птицы, пронеслось у него из забытой, молодой поры песни, и с этим не поспоришь. Ну, год, ну два-три...да хоть десять, но не больше, душа и тело слишком изношены...А кому все останется, кто заберет Форда или его крючьями за пах подцепят собачники и отвезут на переработку живого утиля? Три дня он будет биться в железом обитом отстойнике. А когда собачники поймут, что никто за ним не придет, никто не поставит им бутылку на радостях находки, его опять же крюком зацепят за что попало и под его огрызания и лютый тоскливый вой потащат в фургон, тоже обитый железам. А там...А похороны, кто придет проводить в последний путь меня? Да кроме Ани и некому...Соседям некогда, пьют и дерутся, Пуглов с этим охальником Игорем...Э, нет, нет на них надежды...

Под грустную сурдину он улетел в сны и, потеряв грань между сном и явью, увидел себя в пустом вагоне электрички, идущей вдоль реки. Он чувствовал, вернее, даже знал, что первые вагоны почему-то сошли с рельсов и двигаются по воде. Но не тонут и вода не заливается в вагон. За окном он увидел парящую, с большими серыми льдинами реку и содрогнулся: его потрясла необъятность холодной сумеречной реки...

... Где-то зазвонило, он открыл глаза, но ничего кроме темноты не увидел. Протянул руку - стена, он перевернулся и, опустив руку, взял трубку. После непродолжительного молчания на другом конце провода откликнулся мужской голос. "Привет от Вани Ножичка", - сказал этот голос, от которого у Рощинского побежали по спине мурашки. Он ждал, что еще ему скажут, хотя и так было ясно - спокойная жизнь его кончилась. Между тем голос продолжал: "Как думаешь, Кабан, на сколько килограммов драгметалла тянет смерть Ножичка?"

Рощинский покрылся холодным потом, но все же нашел в себе силы отбить эту вероломную атаку: "Кто бы ты не был, хмырь, приходи днем, обсудим проблему..." Но незримый абонент повесил трубку. И гудки, раздававшиеся в ней, показались ему абсолютно безобидными, едва ли не чьей-то шуткой...

Владимир Ефимович, хоть и нервничал, однако страха не испытывал. Его душа готова была столкнуться с любым злодейством.

Поднявшись с кровати, он не стал пить чай, а взялся за магнитофон старенькую "Электронику"...В кладовке нашел кусок провода и с его помощью подключил магнитофончик к телефону. Сначала ничего хорошего не получилось видимо, не ту выбрал последовательность проводки. Для пробы позвонил в службу точного времени. Когда отмотал пленку назад и включил воспроизведение, услышал треск, в котором не было никаких на намеков на человеческую речь. Еще поколдовал и оказалось, что не в то гнездо в магнитофоне вставил разъем.

Он слышал как в кладовке скулит Форд, просит есть, но не до того было человеку, на чье добро покушаются.

Утром он набрал номер Авдеевой. И, видно, что-то в его голосе ей показалось необычным, ибо она с ноткой беспокойства спросила - как он себя чувствует и не нужна ли ее помощь?

- Если свободна, приходи, поговорим, - на пленке эта фраза и несколько слов Авдеевой воспроизвелись без малейших помех. Правда, немного фонило, причину чего Рощинский вскоре обнаружил - громкость при записи речи нужно было сделать нулевой.

Когда пришла Авдеева, они сели пить чай. Но стол был бедный: в хрустальной вазе сиротливо лежали три сухаря и одна конфета из старых запасов. Эта скудость угощения не осталась без внимания Авдеевой. Она спросила:

- Владимир Ефимович у тебя, кажется, проблемы с деньгами?

- И не только с деньгами, Аннушка. Не только...У меня проблемы по всему фронту...

Он попытался улыбнуться, но губы не желали складываться в улыбку. Про себя он решал другую проблему: рассказать ей о ночных звонках или сначала ситуацию немного прояснить?

- Так получилось, что совершенно случайно кончилась наличка...Так что, Аннушка, в эту субботу можешь отдыхать, платить мне нечем...

Авдеева положила на стол чайную ложку, насупилась.