Александр Ольбик - Стихи, написанные в разные годы

Мы пришли, приехали оттуда...

И такими мы уходим до конца

Вместо боженьки молились на прокуду,

На усатого, на крестного отца.

У стены кирпично-красной

Сто могилок, сто смертей

В Воркуте с похмелья квасом

Захлебнулся Бармалей.

И не больно и не стыдно:

Позабыто, поросло...

Что за ними - шито-крыто,

Что за нами - в быль ушло.

А венец-конец - повторный,

Если воздуху не дать,

Снова тучи приговоров

Будут молнии метать.

Степь весной красна цветами...

Что за нами, что за нами?

* * *

На старых вишнях желтые пичуги

Откуда занесло их октябрем?

Береза к саду протянула руки,

Сгорая лихорадочным огнем.

Дом старый мой, ты здесь.

Кто жил в тебе и кто тебя оставил?

На крыше стонет, плачет жесть,

Поскрипывают одичало ставни.

А у калитки, где темнеет ледник,

Притулилась собачья конура,

А в ней Карай, великий привередник,

Будил весь дом с пяти часов утра.

Здесь всюду прах. Заброшенность такая,

Как будто вечность пролетела с той поры,

Когда отец, от счастья задыхаясь,

В свой летний сад шагнул после войны.

Предметов сколько! Чьи они сейчас?

Вот материнская соломенная шляпка,

Вот - полинявший в клеточку матрас,

А вот моя - брезентовая папка.

А листья, что с березы занесло...

Им десять, двадцать, может, тридцать лет?

И в прошлое возврата больше нет,

И в будущность гребет железное весло.

НОСТАЛЬГИЯ

День погас и в голубой дали...

Эту песню напевали мы,

Эта песня нашей юности с тобой,

Я грущу по ней, грущу по ней одной.

Припев:

Когда уходят юности года,

Тогда любовь кричит в печали:

"О птицы белые. Куда же вы, куда,

Все можно повторить сначала?"

День погас и в золотой дали...

В нашу гавань не заходят корабли

Все, что было, поглотила тишина,

Рамкой черною навек обведена.

Припев.

День погас и в золотой дали...

Мы с концы с концами не свели,

Листья поздние пожухлые кружат

Не дожили мы до собственных внучат.

Припев.

День сгорел и в голубой дали...

Эту песню напевали мы,

Эта песня нашей юности стезя,

Но пройти по ней никак нельзя.

Припев.

День погас,..но день грядет другой,

Солнце кошкой спину выгнула дугой,

К горизонту уплывают корабли,

Тают, тают в голубой дали.

Припев.

* * *

Снега сойдут - останутся долги,

К тебе я не пришел - забыл,

И на пороге собственной тоски

Лицом упал в желтеющий ковыль.

И сколько лет я пролежал в траве,

Не видно мне из плоти одичалой,

Как будто вечность босиком ко мне

По лезвию годов бежать не добежала.

И то ли сон иль бредовой туман

Заполнили пространство и жилье,

По ребрам к сердцу бросился обман,

Зажав в руке коленое копье.

* * *

Отгрустили милые иголки

Две колючки - черных спелых глаз.

Без тебя мне бытие без толку,

Как без толку светит Волопас.

Мне без ваших елочек-ресничек

Не прожить под серым ноябрем,

Ваши зубы - тридцать две сестрички

Больше не одарят серебром.

Ваши руки - клин далекой стаи

Не вернутся, уплывая в тишину,

Ваши губы - жар дамасской стали,

Увезли в заморскую страну.

* * *

УЗНАВ ГОЛУБОЕ НЕБО

Войди в реку и обними кувшинку,

окинь взглядом противоположный берег,

поищи в тумане стенанье лягушек

и, не прислушиваясь к ропоту камыша,

вспомни о Млечном пути.

Вспомни и не пугайся пространства,

оно, как заснувшие стрекозы,

не знает границ своей власти,

держащейся на вибрирующих крыльях вселенной.

А узрев голубое небо и сахарное облако,

вспомни о левой стороне своего тела,

где под шестым ребром, в некоей

последовательности, назревает инфаркт миокарда.

Спекаются бляшки холестерина, словно

янтаристый клеек на вишнях,

и никуда от этой мерзости не уйти,

разве что повернуть ключ и взорвать Вселенную...

И вздрогнешь ты, но не поймешь,

что не хватит шкалы Рихтера,

чтобы измерить кровяное давление

у неоновых вывесок и светофоров

они далеки от серьезности, и я в ответ

плюю в их пьяные рожи...

А может, я сам пьян и неприлично напичкан

наркотиком?

наркотиком беды, твоих бездумных глаз,

твоей телячьей ко мне любви?

И когда соловьиный рассвет охладит колени,

когда руки твои гильотиной коснутся затылка,

ты нажми на акселератор и, ради Бога,

отправься туда,

где царят ананасовые сумерки,

где в предместьях Питера или Нью-Йорка

хлопают разноцветные шарики несбывшихся надежд.