Оскар Курганов: Разные годы

Французы, хозяева Макеевского завода, ценили деда Григорку за необычайную работоспособность и смелость. Это был первый доменщик в семье Коробовых. «Отчаянный доменщик» — так звали его все, и это было для него высшей похвалой. «Этот Коробов — в нем сидит русский шерт», — говорил о нем мастер-француз своему коллеге. Григорка работал горновым и не уходил с поддоменника по нескольку суток. Он засыпал на песке у литейного двора. Он умер внезапно, простудившись и отказавшись от врача.

Его хоронили все доменщики Макеевки.

На домнах остался Иван, сын Григорки, которому пришлось нести дальше шальную славу своего отца; пришлось выполнять самые тяжелые и опасные работы внутри доменной печи. Да, тридцать лет назад была такая профессия — Ивана поднимали на колошник, связывали канатом, по блоку спускали в шахту домны. Там, внутри, нужно было лопатой равномерно распределять руду, приближать ее к футеровке. В домну опускали только сильных и самых смелых людей. Раньше это умел делать только дед Григорка. Понадобилось тридцать лет, чтобы придумать примитивнейшее приспособление в виде вращающейся бадьи.

Иван Коробов переехал в Макеевку с семьей. В деревне он жил, как и все, в «черной хате». Зимой, чтобы не проникал воздух, верхнее отверстие покрывалось перегородкой. Внутри черной хаты всегда было дымно, потому что в центре горел костер. И вот семья приехала в Макеевку, вырвавшись из этого дыма. Иван начал работать, сперва на шлаковой свалке, а потом на домне.

Первого сына — Павла — решили учить. Мать говорила, что нужно учить во что бы то ни стало, отказывая себе во всем, преодолевая любые препятствия. Она понимала, что повторять ее жизнь и жизнь ее мужа — нельзя. Как и каждая мать, она думала о счастье, о лучшей жизни для своих детей. Счастье она видела в ученье. Восьми лет Павла отдали учиться в заводскую школу.

Каждый день после школы Павел приходил на домну: он носил отцу обед и ужин. Он возвращался оттуда с шумом в ушах.

— Там страшно, — говорил он матери. — Там страшно и жарко…

Но все же он собирал соседских мальчиков и строил на дворе домны из осколков кирпича, разводил костер, «пускал чугун» и кричал. Он кричал без конца, как бы видя в этом крике главный смысл трудовых процессов на домне.

После заводской школы он пошел работать. Это было в дни революции, и людям некогда было учиться. Мальчиком он пошел работать на шлаковую свалку. Вскоре его перевели газовщиком. За два года он освоился со сложной работой, начал изучать аппараты. Павел Коробов уже твердо решил повторить жизненный путь, пройденный его отцом. Но отец воспротивился этому: он хотел, чтобы Павел продолжал учебу. В 1921 году Павел Коробов уехал в Москву.

Он жил на Садовой, в общежитии студентов, на самом верхнем этаже. Это были дни напряжения и голода. Иногда Коробов решал бросить все и уехать работать. Одиночество подрывало волю и тягу к учебе, несколько месяцев продолжалась эта борьба. Наконец, не выдержав, Коробов уехал обратно в Макеевку. Отец его встретил сухой и внешне безразличной фразой: «Что ж, Павел… иди работать…» Мать, увидев сына, только заплакала.

Через год Коробов снова уехал учиться: мать настаивала на этом. Издалека она следила за его учебой. Учась, сидя над книгами до поздней ночи, Коробов чувствовал внимание своей матери. Это поддерживало его в Москве. До 1926 года он сдал все зачеты и прослушал специальный курс лекций академика Павлова. Оставалось только сдать дипломный проект. По окончании лекции Коробов спросил академика Павлова — над какой темой дипломного проекта работать. Михаил Александрович Павлов ответил не задумавшись, — как будто ответ был заранее подготовлен:

— Вы ведь из Макеевки? Разработайте-ка проект большой реконструкции доменного цеха Макеевского завода.

Через три дня Коробов уехал в Макеевку.

Работая сменным мастером, он готовил проект. Он стремился сделать этот проект как можно тщательнее и лучше. Он продумывал каждую деталь. Он не мог допустить тех элементарных недочетов, которые обычно допускают студенты в своих проектах. Он слишком хорошо знал Макеевку. Он работал над каждым чертежом кропотливо и долго. Весной 1928 года он уехал в Ленинград к академику Павлову, чтобы перед защитой показать ему свой проект.