Оскар Курганов - Разные годы

— Ну, хорошо, сбавляйте обороты, — ответил Шешуков.

Коробов передал распоряжение начальнику, и все бросились спасать фурмы. Но поздно! В сопло попал чугун, пришлось остановить печь. И в это время пришел Башаров.

Он был пьян, пошатывался, кричал и начал звонить Шешукову.

— Два часа домна стоит, — говорил он в трубку. — Если бы не я — еще три часа стояли бы… Коробов где-то шляется…

Шешуков вызвал к телефону Коробова и начал возмущаться:

— Почему печь стоит?

— Мы с вами прозевали, — ответил Коробов, — а домна этого не любит.

— Да, прозевали, прозевали… Если бы не Башаров, сутки стояли бы…

Коробов вспылил. В цехе нарождался инцидент. На следующий день Коробов подал заявление об увольнении.

Иванченко — директор завода — очень удивился, прочитав заявление Коробова.

— Что тебе не хватает? — спрашивал он. — Квартиры, денег?

— Нет, всего этого достаточно, — ответил Коробов. — Мне трудно работать по семейным условиям…

Коробову не хотелось говорить директору точных причин своего ухода. Не то что он стеснялся директора. Но ему казалось, что, рассказывая эти причины, он как бы просит прощения или жалуется на кого-то. Это показалось ему унизительным.

— Отпустить тебя не могу, — ответил Иванченко. — Иди подумай и приходи завтра.

— Завтра я скажу то же самое.

На следующий день Коробов пришел к директору к концу смены.

— Ну, что? — вскричал Иванченко.

— Не остаюсь, — ответил Коробов тихо.

Иванченко вспылил:

— Это безобразие, к тебе прекрасно относятся. Ты не хочешь считаться с заводом. Думаешь только о себе! Ну, ладно! Иди куда хочешь…

Несколько минут Коробов молчал. Что это — директор его пугает? За что? В это время он вспомнил всю свою жизнь. Он вспомнил годы лишений, годы труда и учебы. Он вспомнил, какой путь проделала страна, чтобы повернуть всю человеческую культуру лицом к тысячам и миллионам таких, как Коробов. Он почувствовал в вспыльчивом крике директора обвинение завода. У Коробова в жизни бывало, когда в мгновение он решал и освобождался от того, что связывало его годами. Он подумал и ответил:

— Я остаюсь на заводе.

Иванченко успокоился. Коробов побрел в цех.

После этого Коробова перевели помощником начальника цеха по оборудованию. Это было сделано для того, чтобы ему не приходилось сталкиваться с Башаровым. Коробов изучил все оборудование цеха, все механизмы, все мощности. Эта работа ему многое открыла: он увидел обратную, подчас невидимую сторону работы домен.

Домны не выполняли программы, на домнах тогда еще считали, что программа — это цифра не обязательная. Цех работал очень плохо. Инженеры цеха сидели день и ночь на домнах, но выпускали сплошной брак. Ночью к ним приходил Карл Васильевич Месерле — главный инженер завода и возмущался:

— Кто это вам давал заказ на брак?

— Карл Васильевич, мы не знаем откуда это берется. Шихта легкая, температура максимальная — все условия для нормального режима соблюдены…

— А все-таки идет брак… какая цена вашим режимам?

— Да, это верно, — отвечали инженеры, — но помогите нам, мы ведь молоды…

Тогда в цехе еще не понимали, что нужно лечить серьезно и глубоко все хозяйство завода. Люди прибегали к паллиативам, не изучая коренных причин плохой работы цеха. И в это время директором Енакиевского завода назначили Романа Ивановича Пучкова.

Пучков сразу пришел на домны. Он присматривался к людям, вникал в мельчайшие детали производства. Пучков — человек большого хозяйственного ума и большой сметки — увидел, что весь цех серьезно болен, что здесь нужны глубокие, продуманные и терпеливые операции. «Вы бьетесь, как птицы в клетке» — вот одна из первых фраз Пучкова. В цехе было настолько тяжело, что люди даже не разговаривали друг с другом.

Вся работа завода, как известно, зависит от доменного цеха. Пучков перенес всю свою работу на домны. Он почти ликвидировал директорский кабинет. В помощь доменному цеху были переброшены инженеры Мусиенко и Артеменко. Коробов и все инженеры доменного цеха после длительного изучения установили, что транспортные линии, идущие в цех, были чрезвычайно запущены. Не было правильного регулирования работы транспорта. Рудный двор был велик, но находился в хаотическом состоянии. На первой печи горн, шахта, заплечики нуждались в капитальном ремонте. На второй печи образовалась огромная дыра, которую систематически закладывали. Через несколько часов все закладки вываливались, и снова зияло огромное отверстие. На четвертой печи нужно было исправить горн и колошниковый затвор. Пятая печь имела уже три прорыва. Шестая печь работала без кирпичной кладки. В общем, совершенно разбитый цех.