Анна Малышева: Суфлер

На Степане Ильиче красовался дорогой коричневый костюм «с искрой», золотистый галстук, блестящие ботинки, в которых он по снежной слякоти явно не ступал. Лицо широкое, серое, цвета вареной говядины. Рядом отирался Влад. Прежде Александра не задумывалась о том, что представляет из себя этот мужчина, самый молодой из скандальной троицы. Ему едва исполнилось тридцать, тогда как Эрика и Настя недавно совместно отпраздновали тридцатипятилетие. Сейчас, после реплики одной из сестер Маякиных, Александре вдруг стало ясно, что она и сама всегда считала этого холеного мужчину чем-то вроде лакея.

«Он и в самом деле слишком какой-то услужливый, покладистый, – размышляла она, следя за тем, как Степан Ильич, сопровождаемый хозяевами, направляется к выставленным картинам, прямо к ней. – Никогда не слышала, чтобы он спорил с Настей или с Эрикой. У него будто и характера собственного нет. И его постоянно посылают с какими-то поручениями. Встретить, проводить, сбегать в магазин… Не то он слуга, не то просто приживальщик… Или любовник на содержании, сестрички явно намекали на это».

Александра не считала себя ханжой и всегда терпимо относилась к чужим страстям, если от них не отдавало уголовщиной. Она полагала, что если ее старым знакомым отчего-то нравится жить втроем, почему бы не оставить их в покое. «Я вот живу одна после смерти мужа который год, и меня тоже все атакуют вопросами, отчего да как… Общественное мнение нетерпимо, многое вызывает злобу, раздражение, дает повод для грязных шуток. Но если Влада содержат, отводя ему роль альфонса и лакея, тогда это правда отвратительно!»

Издали Степан Ильич выглядел довольно еще свежим мужчиной лет шестидесяти. Вблизи показалось, что ему, по крайней мере, лет на десять больше. К тому же он был не на шутку простужен, едва говорил, то и дело начиная задыхаться. Под потускневшими глазами были темные круги, как у человека, не спавшего несколько суток. Полные щеки обвисли, как и углы крупного рта. Степан Ильич то и дело натужно вдыхал воздух, делая при этом судорожные движения пальцами, будто пытался таким образом добыть недостающий ему кислород. В его груди раздавался угрожающий клекот.

– Вот это и есть ваш хваленый Тьеполо? – выговорил он, указывая на центральную картину, собрался добавить еще что-то, но зашелся в таком жестком приступе кашля, что не мог отдышаться несколько минут.

Все молча ждали, когда гость снова будет в состоянии говорить. Степан Ильич собрался с силами, но вид у него был жалкий. Александра боялась, как бы он не упал в обморок. Она видела, что мужчина очень болен, с трудом перемогается. Влад поддерживал гостя под локоть, и с каждой секундой это давалось ему все с большим напряжением. Эрика и Настя выглядели испуганными. Они явно не ожидали такого оборота событий.

– Посмотрим… – с натугой произнес Степан Ильич, наклоняясь к мольберту. – Поглядим, что тут у вас за Тьеполо…

Он не упал прямо на картину только потому, что Влад, уже с натугой подпирающий его сбоку, был начеку и успел рвануть грузное тело потерявшего сознание человека назад. Степан Ильич рухнул навзничь, громко ударившись затылком о паркетный пол. Раздались взбудораженные возгласы, женщина, приехавшая из Питера, издала горловой звук, до жути напоминавший крик выпи. Эрика и Настя хлопотали над неподвижным телом, толкая друг друга локтями, страшным шепотом подавая друг другу советы, но в целом ничего толкового не делая. Сестры Маякины невозмутимо наблюдали за происходящим, не выказывая намерения помочь, и Александра готова была поклясться, что на их лицах застыли злорадные, едва наметившиеся улыбки.

Гаев, сперва державшийся в стороне, первым заметил, что от действий двух перепуганных женщин, пытавшихся привести в чувство Степана Ильича, нет никакого проку.

– Надо вызвать «скорую», – решительно сказал он. – Он задохнется, если вообще еще дышит!

Сразу несколько человек разом принялись звонить в «скорую», как будто впервые осознав такую необходимость. Александра поддалась общей панике и вынула из сумки телефон, но тут же сунула его обратно. «Какой смысл? – подумала она, отходя от распростертого тела на несколько шагов. – Сейчас врач приедет, но успеет ли он?»

Женщина с сердечным содроганием наблюдала за тем, как лицо лежавшего на полу человека приобретает белесый оттенок. Он стал безжизненно бледен. Однако мужчина был жив, его веки слабо трепетали.

– В таком состоянии надо лежать в больнице, а не ездить по выставкам, – высказалась Вера, отступая дальше от тела и сопровождая свои слова выразительным жестом. – Мало ли чем он болен? Сейчас сезон гриппа. Мы все можем заразиться.