Элли Гриффитс - Переправа

Клаф и Джуди следуют за ним в полицейском автомобиле. В обеих машинах включены сирены, но движения на автостраде почти нет. Бушующая над ними буря загнала всех в дома.

На новой дороге Нельсон узнает машину Рут и вздыхает с облегчением. Потом видит открытую, болтающуюся на ветру дверь, и у него сжимается сердце. А когда входит в гостиную, оно едва не выскакивает у него из груди. Комнату оглашает жуткий вой. Нельсон останавливается, и Катбад налетает на него.

К досаде Нельсона, кошачью переноску замечает именно Катбад и идет вызволять Флинта.

— Выходи на свободу, кошечка, — невнятно бормочет он. Дважды приглашать Флинта не нужно. С возмущенно распушенным хвостом он выбегает в открытую парадную дверь. Нельсон надеется, что он еще вернется. Ему не хочется, чтобы и этого питомца Рут ждал жестокий конец.

К тому времени, когда подъезжают Клаф и Джуди, Нельсон уже обыскал крохотный коттедж. Там нет ни Эрика, ни Рут, но у двери стоит упакованный чемодан и на полу, словно доисторическая птица, валяется брошенный зонтик. Катбад пристально осматривает лежащий на столе изогнутый металлической предмет.

— Что это? — спрашивает Нельсон.

— Похоже на торк железного века, — отвечает Катбад. — Исполненный магии.

Нельсон сразу же теряет интерес.

— Далеко они уйти не могли, — говорит он. — Джуд, Клаф, расспросите соседей, не слышали ли они чего-то. Вызовите по радио собак и вооруженную группу поддержки. А мы с вами, — он крепко берет Катбада за руку, — совершим небольшую прогулку на Солончак.

Рут, низко пригибаясь, бежит по Солончаку. Падает ничком в грязный поток, выбирается из него на четвереньках, ощущая вкус крови во рту, и снова падает, на сей раз в окно около фута глубиной. Отфыркиваясь, с трудом поднимается на ноги. На болоте много таких окон, некоторые достигают в ширину нескольких футов. Она возвращается по своим следам, находит более твердую землю и снова бежит.

На бегу Рут потеряла ботинок, брюки ее порвались. Слава Богу, благодаря полицейской куртке она не промокла насквозь. Надо идти, это ее долг перед Нельсоном. Если на болотах найдут еще одно тело, его карьере конец.

Она плотнее запахивает куртку и ощущает слабый прилив смелости, словно бы передавшийся ей через эту одежду. Нельсон не боится ветра и дождя, так ведь?

Но где он, Нельсон? И, что гораздо важнее, где Эрик? Рут останавливается, замирает, но слышит только шум ветра, дождя и раскат грома. «Что сказал гром». Это ведь Т. С. Элиот? На миг ей вспоминаются письма — Эрик и Шона, цитирующие Элиота, чтобы поддеть Нельсона. Она может поверить в это печальное обстоятельство, но так ли уж она убеждена, что Эрик убил Скарлетт Хендерсон? Он стал бы ее убивать? «Не доверяй никому, — говорит она себе, с трудом шагая, по неровной земле. — Не доверяй никому, кроме себя».

И вдруг Рут слышит звук, от которого у нее замирает сердце. Голос, совершенно непохожий на человеческий. Кажется, ее зовут мертвецы. Три негромких крика — последний, дрожа, замирает в воздухе. Что это, черт возьми?

Крик раздается снова, на сей раз где-то совсем близко. Рут безотчетно идет на этот звук и неожиданно оказывается перед сплошной стеной.

Сперва ей не верится. Но перед ней, несомненно, стена. Рут осторожно дотрагивается до нее. Нет, это не мираж. Это твердая деревянная стена, сколоченная из неструганых досок.

Конечно же, это домик. Должно быть, она вышла к дальнему домику, где они с Питером в тот день встретили Дэвида. Но этот домик, вспоминает она, выше приливной отметки. О, храни, Господи, смотрителей заповедников!

Хмельная от радости, Рут, шатаясь, входит в домик. Он открыт с одной стороны, поэтому не представляет собой блестящего убежища, но это гораздо лучше, чем ничего. Замечательно укрыться от ветра и дождя. Лицо у нее болит, словно ей надавали пощечин, в ушах все еще стоит звон. Она прислоняется к грубой древесине и закрывает глаза. Это невероятно, но она, кажется, вот-вот заснет.

Снаружи все еще бушует гроза, но Рут она уже не тревожит. Теперь шум ветра напоминает зов детских голосов, печальный, словно крики заблудившихся в море матросов или блуждающие огоньки, ищущие уюта и тепла. Рут содрогается. Не стоит себя пугать, и она начинает вспоминать истории, которые Эрик рассказывал у костра. О длинных зеленых пальцах, тянущихся из воды, о бродящих в ночи призраках, о затонувших городах и церковных колоколах, звонящих глубоко на дне моря…

Рут подскакивает, услышав крик, раздавшийся под ее ногами. Прислушивается. Гроза на минуту утихла, и она снова слышит этот, несомненно, человеческий голос: