Наталья Солнцева - В храме Солнца деревья золотые

Закревская не выдержала и захохотала до слез.

— Ой… ну, дай тебе бог здоровья, Олег! Насмешил ты меня!

— А ты не смейся, — обиделся коллега. — Когда мне откроются законы Вселенной, ты еще удивишься! Я буду знать все об устройстве не только нашего мира, но и всех остальных миров. Я…

— Эк тебя понесло, братец, — остановила его Ангелина Львовна. — Ладно, убедил. Можешь дать мне твой шарик на пару дней?

— Зачем?

— Ну, как же? Вдруг и я сподоблюсь Высшего Знания? Нельзя быть эгоистом, Олежек. Господь велел делиться.

— Ты что? — опешил Самойленко. — Ты… серьезно?

— Почему бы и нет? Думаешь, я не хочу знать, как устроены миры?

Он подозрительно уставился на Закревскую, не понимая, шутит она или нет.

— Я не шучу! — решительно сказала она. — Давай шар. Ко мне уже пациент приехал. Слышишь, входная дверь хлопнула?

— А-ага…

Так и не разобравшись в ситуации, Самойленко сам с необыкновенной торжественностью отнес магический шар в кабинет Ангелины Львовны.

— Черт ее разберет… — бормотал он, возвращаясь к себе. — Смеется она надо мной, что ли?

Но Закревская и не думала смеяться над своим коллегой. Ей действительно нужен был шар. Для эксперимента.

Она едва успела успокоиться и принять надлежащий вид, как вошел господин Ревин.

— Рад вас видеть в добром здравии! — радушно сказал он, улыбаясь.

Полный рот золотых зубов сверкнул в солнечных лучах, и на мгновение Закревской показалось, что у Ревина изо рта пышет огонь. Впечатление было не из приятных.

— Присаживайтесь, пожалуйста, — указала она на мягкое кресло.

— Вам нравится?

— Что именно?

Даниил Петрович с видимым удовольствием указал на свою золотую челюсть.

— Это.

— Ничего…

— Вижу, что вы не в восторге, — совершенно не огорчился он. — Моя жена даже в обморок упала, когда увидела. Странно, право.

— Что ж тут странного? Сейчас как-то не принято ставить золотые коронки…

— И напрасно! — горячо возразил Ревин. — Напрасно! Меня просто тошнит от фарфоровых зубов. А вас?

— Н-нет. Белые зубы естественнее выглядят.

— Ха! — махнул рукой Даниил Петрович. — Это как для кого.

— Возможно. А у вас что, простите, зубы болели?

— Почему болели? Коронки я для красоты поставил. И не только. Знаете, как жизненный тонус сразу поднялся?

Ангелина Львовна пожала плечами, размышляя, как ей перейти от темы зубов к теме денег. Пора выяснить, куда тратит свои средства милейший Даниил Петрович.

— Наверное, уйму денег стоило это удовольствие? — спросила она.

— Что деньги? Бумага… — Ревин презрительно скривился. — Обыкновенная бумага.

— Вы полагаете?

— А вы что, по-другому считаете? — Он вытащил из кармана портмоне, достал из него купюру, порвал ее на мелкие клочки и подбросил в воздух. — Вот они, ваши деньги! Прах ничтожный. Скажете, нет? Ну, убедите меня в обратном.

Закревская растерялась. И тут ее взгляд случайно упал на шар, о котором она напрочь забыла. В его прозрачной глубине мерцал тот самый золотистый цвет… Она с трудом оторвала взгляд от шара.

— Да… но чтобы заработать деньги, надо потратить усилия.

— Я потратил много усилий, — обрадовался Ревин. — Это вы правильно заметили. Я заработал много, очень много денег. Знаете, в чем беда?

— В чем?

Ангелина Львовна все еще думала о шаре, и слова Ревина пролетали мимо ее ушей. Только профессиональная собранность помогала ей поддерживать разговор.

— Я работал, вкалывал, как проклятый… и не ведал зачем. Но тогда все были мной довольны. И моя жена, и мой финансовый директор. Никто не возмущался, не интересовался моим здоровьем, не посылал меня к доктору. А теперь… когда я наконец понял, для чего мне нужны деньги, они взбунтовались!

— Кто?

— Маша… Холмогоров… они просто встали на дыбы! Представляете себе?

Закревская промолчала.

— Я понял, зачем я зарабатывал деньги и куда мне следует их потратить, — повторил Ревин. — О, как все взбесились! Они вовсе не рады. Они в гневе! Они говорят, что я болен! Что я идиот!

— Никто не считает вас…

— Бросьте! — перебил ее Даниил Петрович. — Уж кому, как не вам, известно, что обо мне думает моя собственная жена. Да она спит и видит объявить меня невменяемым, недееспособным придурком. Ну уж нет! Такого удовольствия я вам, господа хорошие, не доставлю! Я полностью в своем уме и прекрасно — слышите, вы? — прекрасно отдаю себе отчет, что я делаю и с какой целью. Хочу предупредить вас: прекратите выведывать, ходить вокруг да около, вынюхивать и лезть туда, где вас не ждут. Вы меня поняли?