Наталья Солнцева - В храме Солнца деревья золотые

— Маша, — серьезно сказала Закревская. — Постарайся вспомнить что-нибудь еще, более существенное. Понимаешь, плохой сон и…

— Да знаю я, знаю… — нервно перебила Машенька. — Потому к тебе и пришла. Чужому не расскажешь…

Госпожа Ревина долго шмыгала носом и судорожно комкала в руках белоснежный беретик.

— Однажды Данила разбудил меня посреди ночи, — едва слышно начала она. — Он кричал: «Где твое золото? Где золото?» Я думала, ему приснился кошмар. «Какое золото? — спрашиваю, — спи!» Но он вскочил, вне себя от возбуждения, бросился к секретеру, вытащил мою шкатулку, высыпал из нее все на стол и уставился, как безумный. Я встала, подошла… смотрю на него и не узнаю: руки дрожат, перебирают мои побрякушки, лицо бледное… На самом деле Ревин совершенно не жадный, а к золоту и вовсе равнодушный. Он считает украшения «бабскими штучками». Никаких цепей на шее, булавок, запонок, никаких перстней никогда не носит. Только обручальное кольцо, и то по моему настоянию.

— И что потом?

— Так и сидел до утра над золотом… будто помешанный. Я легла спать, а он не пришел…

Машенька снова заплакала, теперь уже беззвучно. Слезы обильно катились по ее нарумяненным щекам, промывая светлые дорожки.

— Это все?

Госпожа Ревина удрученно кивнула.

— Он просто сам не свой! А с этим золотом… просто ужас какой-то…

— Что требуется от меня? — осведомилась Ангелина Львовна. — Я не могу поставить диагноз с твоих слов. Да ты и не за тем пришла.

— Побеседуй с Данилой! — взмолилась Машенька. — Ты же профессионал. Выясни, что его беспокоит. Отчего он стал таким?

— Ладно. Пусть приходит. Он согласится?

— Я его уговорю. Придумаю что-нибудь…

— Он сам замечает перемены в своем состоянии?

— Думаю, да… — прошептала Машенька. — Когда становится прежним Ревиным, с которым я восемь лет назад познакомилась на катке. Очнется и испытывает неловкость за свои выходки. Но это бывает все реже и реже. Геля, как быть?!

Семья Мельниковых переживала трудные времена.

Владимир и Лариса поженились, будучи оба студентами педуниверситета. В Москву они приехали из провинции, жили впроголодь в общежитии, подрабатывали, чем могли. Иногда родители присылали посылки из Ярославской области — сало, домашнюю тушенку. Этого хватало не надолго, и снова начинались голодные дни. Потом жизнь немного наладилась. Володя перевелся на заочное, нашел хорошую работу. Сразу после защиты диплома у Ларисы родился ребенок. Девочку назвали Катей.

Мельниковы смогли снимать крошечную квартирку на Бауманской. Лариса вынуждена была сидеть дома, нянчить Катю. О своем жилье мечтать не приходилось. Так и кочевали с квартиры на квартиру. Когда Катюшка подросла и пошла в садик, Лариса устроилась в ближайшую школу преподавать биологию.

Мельников о работе по специальности и не помышлял, понимая, что на учительскую зарплату семью не прокормишь. Работал на стройках, благо в Подмосковье таковых хватало. Частные коттеджи росли, как грибы. Платили строителям неплохо, и Мельниковы жили более-менее обеспеченно. Во всяком случае, на еду и одежду хватало, даже мебелью обзавелись.

И вдруг случилось непредвиденное. О технике безопасности на частных стройках никто не забо — тился, вот и произошел тот самый «несчастный случай», о котором старались не думать. Мельников полез на лестницу, та съехала, сорвалась и упала. Он сломал руку в локтевом суставе, со всеми вытекающими последствиями: больница, гипс и длительная нетрудоспособность. Оплачивать лечение заказчик не собирался, а за время, проведенное Владимиром на больничной койке, небольшой запас денег, отложенных Мельниковыми, иссяк. Вдобавок ко всем неприятностям рука срослась плохо, не сгибалась, не действовала и продолжала болеть. О возвращении на стройку не могло быть и речи.

Некоторое время семья, едва сводя концы с концами, жила на зарплату Ларисы. Долг за квартиру достиг солидной суммы, и хозяйка предупредила о выселении.

— Что нам теперь делать, по-твоему? — спросил Мельников расстроенную жену. — Возвращаться в поселок, к родителям?

Лариса покачала головой. Уезжать из столицы не хотелось. Здесь хоть какие-то перспективы. В глубинке совсем зачахнешь.

— Нужно тебе искать другую работу, — сказала она. — Может, подвернется что-то подходящее?

— С такой рукой? — Владимир поднял изуродованную руку и с ненавистью плюнул. — Вот же угораздило! Мы с тобой, Лорка, как проклятые, — бьемся, бьемся, и все напрасно. Куда я теперь пойду? Сторожем, и то не возьмут.