Надежда Зорина - Превращение в зверя

— Мои сны — не сны, — пробормотал Юдин. — Он также стоял надо мной, а теперь я не уверен, был он или нет. И вы… — Он приподнялся на локтях, посмотрел на Андрея совершенно осмысленно, и не скажешь, что только проснулся. — Вы частный детектив?

— Пока еще да, — хмыкнул Никитин.

— Пока? — Юдин не понял иронии, непонятно чему обрадовался, сел на кровати, тряхнул головой. — Я должен вам рассказать, если вы детектив, если вы частный детектив. Обязан вам все рассказать. Мне сейчас приснилось, что Елена… Знаете, даже в мечтах, даже в снах я никогда не осмеливался называть ее Леночкой! А она ведь моя жена.

— Ваша жена?

— Конечно! — Он гордо вскинул голову.

— То есть вы хотите сказать, что у вас отношения… — Андрей запнулся, не зная, как лучше выразить такие отношения, чтобы не обидеть его.

— Вот именно, отношения! — Юдин прямым, честным взглядом посмотрел на Никитина, но тут же отвел глаза и почему-то запечалился. — Если правда, что мои сны — не сны. — Помолчал немного, задумавшись, потом опять заговорил, очень быстро, почти скороговоркой: — Я должен вам все рассказать, обязан все рассказать. Тогда, может быть, вы вернете мне Елену. Мне сейчас приснилось, что мы снова вместе, вдруг она еще жива? Вы ведь найдете ее, вы ведь правда частный детектив?

— Постараюсь найти, — не очень уверенно пообещал Никитин, но Юдин неуверенности не заметил.

— Спасибо, — серьезно сказал он и протянул для пожатия руку. Андрею ничего не оставалось, как руку пожать, — устный договор, таким образом, был заключен. — Я вам все расскажу, а вы нам поможете, — уточнил условия договора Юдин. — Слушайте.

И он поведал совершенно дикую историю своей извращенной любви и трусливого, подкожного злодейства. Ни с чем подобным Андрею сталкиваться еще не приходилось. Человек, сидящий перед ним и с испуганным упоением рассказывающий о своих отвратительных ощущениях, стал под конец ему настолько непереносим, настолько мерзок, что хотелось любым способом убрать его, стереть или хотя бы заставить замолчать. Он даже поймал себя на том, что слушает и в то же время примеривает лежащую на кровати подушку к его лицу: вот так взять, прижать, придавить и давить долго, пока не выйдет вся эта мерзость, пока не замолчит, не замолчит!.. Он одернул себя, встряхнулся, поднялся со стула, прошелся по комнате, чтобы подушка исчезла из его поля зрения. Ему стало казаться, что в комнате ужасная грязь и что Юдин ужасно грязный и потный, что от него непереносимый запах, он просто раньше этого не замечал. Андрей возвратился на стул, но сел, повернувшись к окну, подступила тошнота, а Юдин все говорил и говорил, и не виделось его рассказу ни конца и ни края. Черные, влажные ветви качались за окном на ветру, открыть форточку, впустить ветер в комнату? Врет он все! Прекрасно понимает, где кончаются сны, жалкий подонок! А ведь эта женщина-врач, которая тогда приехала к нему по вызову вместо Елены, очевидно, Страхова. Очень похоже! Но какое извращенное, какое убогое понимание любви. Жаль, что нельзя все же заставить его замолчать. А этот шантажист — конечно, никакой не шантажист, и записки не было, не существовало, не писал его отец никакой записки. Сказать ему об этом? Или пусть дальше мучается? Нет, так нельзя, придется сказать.

— И вот, когда я совсем отчаялся, пришли вы, — закончил Юдин наконец свой ужасный рассказ и дружелюбно улыбнулся Андрею.

Того передернуло, но он взял себя в руки и, преодолевая отвращение, тоже улыбнулся.

— Очень хорошо, что вы мне все рассказали, — покривил душой Никитин. — Теперь мне многое стало ясно, — уже откровенно солгал он: ничего ясно ему не стало, кроме того, что Юдин не причастен к похищению, но это он и так понял, без всякого рассказа, сразу, как только вошел к нему. — Ваш шантажист и человек, угрожавший Елене, — почти наверняка одно и то же лицо, тут вы правы. Вот только роль его поняли неверно. Не шантажист он.

— Как это?

— Очень просто. Ему нечем было вас шантажировать.

— Как нечем? А записка?

— Не было никакой записки! Вы себе ее придумали. Во-первых, это полный бред, подобная записка. Отец, если бы понял, что вы знаете о его намерениях, как-то все-таки вам намекнул бы об этом при жизни. Во-вторых, если бы записка имела место быть, всплыла бы раньше, вскоре после его смерти, а не через четыре месяца. В-третьих, шантажист появился как раз тогда, когда появился поклонник Елены. Значит?… Значит, не записка его волновала, не ваш отец, а вы. Возможно, он просто хотел таким способом добиться, чтобы вы перестали следовать за Еленой и ее поклонником. Вы мешали, вот вас и пытались устранить.