Надежда Зорина - Непойманный дождь

— Займись. — Андрей отошел от компьютера. — А мы… Черт! Не знаю, что мы.

Он вдруг ужасно раздражился. Когда ехал в офис, у него сложилась вполне убедительная версия относительно Долинина, но стоило ее высказать вслух, как она сразу дала сбой. А после разумных выводов Балаклава и совсем развалилась. Он принял на веру, что Ефим сумасшедший, и, значит, поступки его нужно рассматривать как неосознанные действия больного человека. Но получается, что никаким безумием и не пахнет. Организация! Преступная группировка! Но зачем тогда ему подбросили эти диски?

— Мы совсем забыли о программе «Нострадамус», — подала голос Оля. Ей очень хотелось реабилитироваться в глазах Никитина.

— Крутил я ее и так и сяк, не получается! — Андрей болезненно поморщился. — Допустим, Долинин убрал Валуева, потому что в будущем он мог каким-то образом встать на его пути. Предположим, Голованова тоже могла и даже Антоша Гриценко. Но дети из садика никак в эту схему не вписываются. Их слишком много, и их вернули.

— Тупик! — весело констатировал Денис, но на него все так посмотрели, что он сразу же стушевался.

— Не знаю, как можно присобачить сюда «Нострадамус»! — совсем разъярился Андрей. — Не знаю, хоть ты тресни! И Гудини из головы не идет. Не мог Долинин на него выйти!

Стремясь разрядить обстановку, Оля заварила кофе. Они пили и довольно хмуро друг на друга посматривали.

— Хорошо, — прервал наконец молчание Денис. — Я сейчас кое-что выскажу, только вы все не сердитесь…

— Ну вот, довели ребенка! — хмыкнул Вениамин. — Бедный, слово сказать теперь боится.

— Мы все исходили из того, — не обратил внимания на его насмешку Денис, — что Долинин произвел расчет на себя или на кого-нибудь из своих близких. А если он вступил на коммерческую стезю и попросту продал… не программу, а… В общем, за деньги рассчитал судьбу какого-нибудь крутого. Отсюда и Гудини. И организация. Этот крутой все и организовал.

— Ну да. — Никитин одобрительно кивнул. — Возможно, этот крутой — конкурент нашего Гриценко.

— Ага! А с детьми из детского сада… Они же тоже в чем-то крутые. Это не обычный детский сад и совсем не обычная группа.

— Их выкрали, но что-то сорвалось. — Андрей воспрянул духом. — Ай да Дениска, ай да сукин сын! — Он одобрительно похлопал Дениса по плечу. — Тогда и диски объясняются, и все объясняется. Предположим, Ефим просто произвел расчет, чисто теоретически, не думая о практических последствиях. Но влопался в криминал, сильно запереживал, сорвался, даже с ума сошел на этом деле. А потом, когда пропал ребенок, решил все исправить, узнал, что наше детективное агентство занимается Антошей, встретился со мной, подложил диски… Ну да, все выстраивается.

— В таком случае нужно просто на него выйти и поговорить откровенно.

— Вот-вот. Поговорить откровенно. — Андрей в задумчивости повертел в руке чашку, кофейная гуща плеснула на блюдце. — Черт! Ничего не выстраивается! Зачем, если Ефим хотел что-то исправить, ему нужно было устраивать весь этот спектакль? Не проще ли было мне рассказать? Поговорить откровенно, — он передразнил интонации Дениса, — поговорить откровенно со мной. Времени и возможностей было хоть отбавляй, пока мы с ним терлись на этом шоссе и потом, когда ехали в машине. И… ну да, он, без дураков, был очень напуган. И от меня сбежал в неподдельном ужасе. Я думал, из-за пистолета, но тут не только пистолет виноват, тут что-то еще. Не знаю!

Он нервно прошелся по комнате, остановился у Балаклава за спиной, забыв, что тот этого терпеть не может и всегда ярится. Но сейчас Вениамин никак не отреагировал, погрузившись в тайны Сети.

— Вот и первые результаты моих изысканий! — провозгласил он минуту спустя. — Первая закавыка. Слушайте! Голованова — почетный донор России…

— Это мы и без твоих изысканий знали.

— Подожди, не перебивай. Донором она являлась на протяжении шестнадцати лет. Сдавала кровь регулярно четыре раза в год, причем всегда в одно и то же время: в апреле, в июле, в октябре, январе. Даже удивительна такая регулярность. А полтора года назад сдавать кровь перестала.

— Ну и что? Может, плохо себя почувствовала, заболела чем-нибудь.

— Нет, проверял. Никуда она не обращалась.

— Тоже ничего не доказывает.

— Не доказывает, — согласился Вениамин. — Буду дальше копать. Кстати, у нее редкая группа, четвертая, резус отрицательный, не знаю, поможет это нам как-то или нет. Все-таки странно, сдавал человек кровь, сдавал и вдруг перестал. В поликлинику не обращалась, ни в свою районную, ни в какую другую. Ладно, попробую еще что-нибудь узнать. — Вениамин снова уткнулся в экран.