Оксана Обухова - Курс выживания

– Прекратить!!! – заорал подбежавший генерал и сделал знак подчиненным – растащите драчунов.

Сумасшедший день славно встречал рассвет.

Драчунов растащили – хозяина поместья усадили на лавку, Андрея основательно тряхнули и поставили на ноги, – Назар утирал разбитый нос, сыщик, морщась, трогал указательным пальцем передний зуб.

Я сидела на лавочке как вкопанная.

– Он что у тебя – сумасшедший? – зло буркнул муж, прикладывая под нос платок и жестом свободной от забот о ранах руки прогоняя зрителей.

– Это ты сумасшедший!! – снова взвился Андрей, а я сделала вид, что не поняла вопроса. – Как ты можешь говорить о ней – «шашни»?! Да она… Да она святая у тебя!!

«Ну прям уж и святая, – уныло подумала я. – Врушек к раю близко не пускают…»

– Она себя под пули подставляет!! – кипятился Андрей. – Твою! Твою шкуру спасает! Да как ты можешь в чем-то ее подозревать?! – И, опустив голову, махнул рукой: – Эх ты… мужик называется…

Мне редко удается понять причины, по которым мужчины начинают драться. Иногда мордобой возникает сам собой, как пена на пиве; иногда завязывается так спонтанно, что диву даются не только зрители, но и непосредственные участники событий.

Эта драка была мне понятна. Это, собственно, даже и не драка была, а дуэль. Андрюша выполнял мужское обещание не дать меня в обиду. Мой сыщик вступился за поруганную честь подруги с таким рвением, что оставался повод задуматься: а не ждал ли Андрюша удобного случая весь этот год?

Хотя, признаюсь, жаль, что все произошло не наоборот. Что-то я не припомню, чтобы Назар пускался кулаками махать за поруганное достоинство жены. (А впрочем, я ему еще повода не давала. Поруганной быть.)

…Ирина Яковлевна негодующе фыркала и обходила стороной расхристанного в драке сыщика, Раечка трудилась над разбитым носом троюродного племянника, Ульяна, обнимая себя за плечи, слепо смотрела на наш дом. Только ее оставила равнодушной разыгравшаяся сцена битвы, только она, не сдвинувшись с места, не произнесла ни звука. Как и прежде, она стояла, кутаясь в шаль, и смотрела на дом.

Я проследила за ее взглядом, обернулась и увидела, что из дверей выносят носилки с огромным черным пакетом, под которым проступали контуры человеческого тела. Перевела взгляд обратно на девушку, встретилась с ней глазами и вопросительно подняла брови.

– Три недели назад Ольховский сделал мне предложение, – тихо проговорила Тимофеева мама. – Я… Я согласилась… Точнее, обещала подумать…

Ее приглушенный голос расслышали даже сопящие драчуны. Назар, закидывая вверх голову с разбитым носом, скривился, Андрюша своей повешенной понуро головой глубокомысленно помотал.

– Ты… любила его, Ульяна? – так же вполголоса спросила я. – Он был тебе дорог?

– Нет… Не знаю… Но я обещала подумать и… уже хотела сказать – да.

Молчание, последовавшее за этими признаниями, нарушила вездесущая Ирина Яковлевна:

– Как ты могла?!

– Мама!! – прохрипел Назар.

– А что – мама?! – недовольно фыркнула свекровь. – Она… понимаешь ли, роман за нашей спиной закрутила!! С этим мерзавцем…

– Мама!!! – повторил Туполев и отшвырнул окровавленный платок. – Прекрати!

– Не было никакого романа, – утомленно проговорила Уля. – Не было. Мы только поцеловались несколько раз.

Свекровь воинственно пламенела взором и, оглядывая нашу компанию, искала союзника хотя бы в услужливой Раечке.

Раиса Игнатьевна благоразумно помалкивала и делала вид, что вынимает муху из варенья.

Мой лучший друг – детектив Андрюша тихо хмыкнул – ну, вы тут сами разбирайтесь – и подошел ко мне:

– Поехал я, Софья. До свидания. Или… прощай?

– До свидания, Андрей, и спасибо, – не глядя на мужа, сказала я, но сыщик, не удержавшись от ядовитого вопроса, бросил Назару напоследок:

– Ну, понял теперь, откуда уши растут… ревнивец?

Туполев изобразил недовольную гримасу и неожиданно совершил поступок, за который я простила ему любую ревность на двадцать лет вперед. Назар протянул сыщику раскрытую ладонь и, усмехнувшись, буркнул:

– Пока… защитничек.

Андрей подумал секунду и сжал руку недавнего противника.

Ну не дано мне Туполева понять! Не догоняю! Как в моем муже уживаются хорошая память на обиды и способность мгновенно протянуть руку недавнему сопернику?! Не понимаю…

И ценю.

Андрей подмигнул мне правым, нераспухшим глазом – мол, не дрейфь, прорвемся, – и, засунув руки в карманы штормовки, насвистывая какой-то мотивчик и раскачиваясь, как подгулявший, но чем-то довольный моряк, двинулся к калитке на реку.