Оксана Обухова - Боже мой, какая прелесть!

Валентин может быть искусным актером. Он так ловко и натурально разыгрывал сначала возмущение, потом испуг…

Но… вряд ли он провел бы Кравцова. Тот фальшь должен был мгновенно учуять. Время такое – нервы у всех обострены. И знакомы они долго, а Дмитрий Павлович далеко не простак…

И вообще, что я знаю об этих людях? Метросексуал Андрюша может быть скромнейшим парнем, только-только переставшим бояться взрослых тетенек. Сергей, не исключено, держит на даче корову, трех коз и поит бесплатным молоком соседнюю школу-интернат и всех старушек в округе.

А Валентин… Валентин один воспитывает четырех дочек и содержит тещу-инвалида.

Н-да-а-а…

Ну почему я не догадалась взять у Дмитрия Павловича телефонные номера его друзей?! Сейчас бы позвонила, послушала искаженные мембранами и пространством голоса и тогда бы уж точно догадалась, кто предатель! Узнала бы, не ошиблась.

Но почему же не звонит Кравцов?! Он что, не может до сих пор узнать, кто из троих друзей где утром был? Кто сначала побывал в офисе, а потом исчез?

Почему он не звонит? Ведь ночь уже!

Или… он тоже меня предал… Наврал с три короба, сунул в осиное гнездо и умыл руки?

Нет, не поверю! Он так сражался за своих друзей! Он их на переправе не бросает…

Звонок домашнего телефона Кулеминых раздался сразу после полуночи.

Я схватила трубку, как гранату с выдернутой чекой, судорожно прижала к уху и услышала вопрос, почудившийся мне взрывом.

– Александра? – спросил вкрадчивый голос.

Он!

Сергей-Андрей? Андрей-Сергей? Голос шелестел, царапая слух сухим песком, впитывал мой страх жадной и бездонной зыбучей воронкой. Превращенная в слух, я погружалась в него, не находя опоры. На несколько секунд я разучилась говорить…

Сергей-Андрей? Андрей-Сергей?!

– Я знала, что вы позвоните.

– Стало быть, знали. Все! Это простецкое выражение «стало быть» неискоренимым сорняком застряло в речи прилизанного денди. Оно звучало как фальшивая нота, исполненная сверкающим концертным роялем, била по уху и оставалась в памяти. Простонародное деревенское «стало быть» еще в кабинете Кравцова поразило меня несоответствием исполнителю так, словно Андрей прилюдно пролил на свой безупречный костюм ложку кислых суточных щей.

– Да, Андрей, – совсем-совсем спокойно отозвалась я. – Я сразу узнала ваш голос в кабинете шефа.

– И ничего ему не сказали? – поинтересовался предатель друзей.

– Мне нет дела до ваших внутренних разборок. Мне нужна Маргарита.

– Разумно. И что вы предлагаете?

– Вы отпускаете Риту. Я забываю всю историю как страшный сон.

– А где деньги, Саша? – спокойно, почти безразлично поинтересовался собеседник. Вопрос опустошенных счетов был уже вторичен. Крыса спасала жизнь и воевала за шкуру, а не за кусочек сыра.

– Я их не трогала. Решайте эти проблемы в своем кругу.

– Вы уверены?

– Абсолютно. – И испытывая острое мстительное чувство, добавила, пряча язвительность: – Спросите о деньгах господина Коновалова. Он больше, чем я, имеет к ним отношение.

– Пожалуй, да. И как же мы поступим?

– Да очень просто. Отпускайте Маргариту, и все.

– А гарантии?

Снова здорово! Гарантии им подавай.

– Как я могу быть уверен, что, получив подругу, вы не пойдете в милицию или к Кравцову?

– Да не нужны мне ваши разборки! – прокричала я. – Отдайте мне Ритку! Считаю до трех – да или нет?! Раз…

– Да, Александра, да. Не горячитесь. Есть проблема.

– Какая?

– Я не могу отпустить вашу подругу немедленно.

Крошечные волоски на всем теле поднялись дыбом и по спине словно изморозь прошла.

– Почему?!

– Она… Она, мягко выражаясь, не транспортабельна.

– Вы врете. Я вам не верю! Немедленно дайте мне поговорить с Риткой! Если я ее не ус…

– Не кричите, – резко оборвал мои вопли Андрей. – Сейчас вы ее услышите.

Спустя короткое время, за которое успела покрыться изморозью не только спина, но и ноги похолодели, как у покойника, я услышала голос Кулеминой.

– Алё, – пробормотала совершенно пьяная Ритка.

– Риточка, ты что, пила?

– Нет, – едва понятно промямлила подруга.

– Но что с тобой? Почему ты так… – И тут до меня дошло: – Тебя кололи?!

– Кололи, – почти радостно согласилась Ритка. Ей больше ничего не нужно объяснять Саше, Саша и так до всего додумалась.

А я в свою очередь уяснила, что в таком состоянии беседовать с Кулеминой совершенно бессмысленно. Маргариту, похоже, и так едва привели в чувство для односложных ответов.