Оксана Обухова - Ставка на проигрыш

– Да.

– Так это просто, – проговорила я и усмехнулась. – Я ведь тебе еще не сказала, что прежде, чем в драмкружок прийти, я два года в цирковой студии занималась. Жонглирование, эквилибристика. У меня исключительно хорошее чувство балансировки. Я твои баночки взяла, пожонглировала по четыре штуки сразу. Одна все время падала. У нее центр тяжести нарушен. Вес одинаковый, а центр тяжести нарушен. Песок, то есть порошок, перемещается, Тарас, только по своим правилам. Закон природы. Я баночку-то взяла, хотела на досуге исследовать, да Назар помешал. – Я отчаянно строила из себя прожженную дамочку и авантюристку, и, судя по тяжелому взгляду Ваценко, действовала в правильном ключе. – Ну а утром мобильник пропал. А ведь я, Тарас, точно знала, где и когда видела телефон в последний раз. Голова у меня крепкая и память хорошая.

– Это я заметил, – буркнул шпион. Кажется, он уже хотел со мной дружить. Когда против тебя такая кобра-эквилибристка играет, лучше лишних телодвижений не совершать. – Ответь, почему ты банку не вскрыла?

– А все потому, что голова, как мы оба заметили, у меня на плечах есть. Вот представь. Ночь. Из запертой каюты пропадает мобильный телефон.

Что это значит?

???

– А это значит, что кто-то замутил серьезную тему. Очень серьезную. И не исключено, что опасную. Туда лучше всеми лапами не лезть, не то узнаешь секрет, после которого долго не живут. Не только пальцы, голову оторвут. Так ведь?

– Приблизительно, – совершенно серьезно кивнул Тарас.

– Но делать что-то надо было. Я денек посидела, подумала, надеялась – сам подойдешь. Потом объявление повесила, чтобы поторопился, значит. А то ведь конкуренция, брат.

Тарас сел прямо и долго смотрел на голубое небо, барашки облаков и переваривал информацию. Я, притворяясь почти беспечной, болтала тапкой на кончике ноги, вертела головой и внутренне тряслась, как овечий хвост. Поверит?! Не поверит?! К сердцу прижмет?! К черту пошлет?!

Или просто тихонько придушит, накроет панамкой и пойдет вплавь добираться до берега…

Но Тарас просто вынул из кармана мобильный телефон и протянул его мне. Жест доброй воли. Никаких нестыковок в моем рассказе он, видимо, не нашел. Порошок возле умывальников рассыпан был, так что не исключено, что Софья Иванова говорит правду – в мужской уборной она элементарно жонглировала пемолюксом.

Иначе зачем сорить? Ведь не дура же. Доказано. Простых действий, не подумав, не совершает.

(Знал бы Тарас Нестерович, с кем он связался! От стыда утопился бы! Какое жонглирование, какой цирк, какая эквилибристика? Я высоты пуще тараканов боюсь! В драмкружок полгода ходила. На роли «кушать подано». Больше ничего не доверяли, так как впечатлительная очень. Лицом «пересаливала».

И сейчас очень боялась, что шпион попросит пожонглировать для проверки. Но приходилось идти ва-банк, надеяться, что не попросит Тарас таланты предъявить. Уж больно народу много возле ресторана крутится, а другого пемолюкса в нужном количестве на корабле вряд ли сыщешь.)

Так что риск был оправданным, и пока все шло согласно сценарию. Я, следуя предписанной роли жадины, хищно вцепилась в родимую мобилу, потыркала в кнопочки, и, прочитав появившееся сообщение, опешила.

– Это что?! – прошипела, подставляя под нос шпиона высветившуюся надпись. – Что это, я тебя спрашиваю?! Шутка?!

– Нет, – спокойно ответил Ваценко. – Это деньги.

– Какие?! Двадцать пять тысяч?! – взревела я. – Ты что, не понял?! Сто тысяч, Тарас, сто!! И не после передачи, а – до!

– Этого достаточно.

– Ну уж нет, – фыркнула я и села прямо. – Ну уж дудки. Да я лучше эту банку вообще выброшу! Утоплю! Или сто, или…

– Софья, – тихо перебил меня Тарас. – Ты даже еще не поняла, что игра идет по другим правилам. По моим.

– С какой это радости? – возмутилась я. – Правила назначаю я! Банка у меня, и вы ее никогда не найдете! Только разобрав «Мадемуазель» по винтику.

– А я и искать не буду, – невозмутимо пожал крутыми плечами Тарас. – Ты сама отдашь.

– Ты что, глухой или ненормальный? Я сказала: сто тысяч! И ни центом меньше!

Выражая пренебрежение, я сползла в шезлонге, вытянулась во весь рост и скрестила руки и ноги. Руки на груди, ноги далеко вперед, перекрывая ими всю тропиночку между рядами сидений.

– Сядь прямо и слушай, идиотка.

– Что-о-о-о?!! – прошипела я, повернулась, чуть не вывалившись из парусинового гамака, и нашла возле себя такого Тараса, что все последующее возмущение застряло в горле унитазным ершиком.