Елена Михалкова - Котов обижать не рекомендуется

– Здравствуйте, Лера, – с легкой усмешкой сказала Света.

И Лера поняла, что ей обо всем известно.

Но больше всего ее поразила не усмешка, а кот. Она не могла отвести от него взгляда. Зверь шипел и вырывался, словно хотел броситься на Леру. Хозяйка придерживала его за загривок. Потеряв дар речи, девушка отступила на шаг.

Только не молчать! Она себя выдаст!

Но ее хватило лишь на то, чтобы выдавить сквозь стиснутое от ужаса горло:

– Вы завели нового кота?

– Нового? – Светлана вскинула брови. – А куда должен был деться старый?

Поняв свою ошибку, Лера попятилась. Кот мяукал все громче, он сверкал глазами, изворачивался в Светиных руках. Он ее вспомнил! Проклятая тварь каким-то чудом выжила и хочет только одного – выцарапать ей глаза. Кошки мстительны, как дьявол. Почему, почему она не убила его?!

Кот разинул пасть и издал леденящий душу вопль.

– Уйяаа-у!

Лера шарахнулась назад, ударилась о край сцены и в страхе взбежала по ступенькам наверх.

Свет вдруг погас. Она оказалась в полной темноте. Душераздирающий крик кота снова разорвал тишину – и смолк.

Все это произошло так быстро, что она не успела опомниться. Долгую зловещую минуту Лера ждала, что на нее вот-вот набросится маленький разъяренный демон. Она хотела крикнуть, чтобы кто-нибудь, наконец, включил софиты! И вдруг они снова зажглись – так же внезапно, как выключились.

Но свет их был тускл и мертвенно-бледен. Он не рассеял темноту, а лишь высветил очертания декораций. Они выступили из мрака, как деревья выступают из тумана на болоте, подернутые дымкой.

Зрительные ряды терялись во тьме – все, кроме первых двух. Лера увидела, что Светлана по-прежнему сидит на том же месте. Ее жуткий кот исчез.

Она смотрела не на Леру, а куда-то за ее спину. Девушка обернулась.

И то, что она увидела, исторгло из ее горла хриплый крик, полный безысходного отчаяния.

Тело лежало на сцене. Но не на кровати, а на полу. В той позе, в которой она бросила его, когда в смятении убегала из дома. Нож не торчал из спины, рука была откинута так же, как тогда.

Кто это? Кого отражают зеркала, умножая ее кошмар?

Разум сделал последнюю попытку зацепиться за реальность. Но рядом с телом, словно охраняя мертвого хозяина, сидел старый грязно-белый пес и тоскливо смотрел на нее единственным глазом. «Зачем ты убила его? – спрашивал этот взгляд. – За что? Как ты могла?»

Зеркала подхватили всех троих и закружили в вихре, перебрасывая друг другу отражения. Не один пес, а десятки псов смотрели на Леру, и возле каждого лежал убитый Олег – десятки, сотни Олегов, словно она застрелила его множество раз, а не один. Зеркала смяли людей и собаку, расплющили, будто те были пластилиновыми, уменьшили и заперли в безжалостном калейдоскопе, где она была обречена вечно смотреть на дело своих рук.

Пес поднял голову, тихо заскулил. И Лера не выдержала.

– Зяма! Зямочка, прости меня! – закричала она. – Я не хотела его убивать!

Девушка бросилась прочь, плохо понимая, куда бежит, желая лишь одного, – вырваться из этого заклятого места. Кто-то несся ей навстречу. Она уклонилась, и лишь за миг до того, как удариться о зеркало, которое приняла за коридор, поняла, что видела собственное отражение.

Стекло разбилось вдребезги. Лера упала, и сверху на нее посыпались осколки, отскакивая от сцены, как сверкающие льдинки.

Вспыхнул свет. Какие-то люди толпились за кулисами, знакомое лицо выглядывало из-за декораций. Лера осмотрелась вокруг, никого не узнавая. По лбу текло горячее. Она потрогала: кровь.

К ней подошел маленький человечек в очках, присел рядом.

– Валерия Петровна, где пистолет?

Лера вытерла кровь и обессиленно уронила руку. Они все слышали. Нет смысла выкручиваться.

– В гримуборной, – прошептала она. – За батареей, в пакете.

– Спасибо, – вежливо кивнул человечек.

Он сделал знак двум мужчинам, и те скрылись в проходе, ведущем к гримеркам. Провожая их безразличным взглядом, Лера слышала, как очкарик сказал, обращаясь к женщине в первом ряду:

– Ну, Светлана Валерьевна! Я ведь вам не верил.

А та устало ответила:

– Если вы еще раз скажете «ну», Константин Мстиславович, я не знаю, что с вами сделаю.

– Боже мой, бедный Петя! – Анна Васильевна повторяла это без конца. – Бедный, несчастный Петя!

Она растерянно посмотрела в чашку с зеленым чаем и вдруг выплеснула ее в раковину.

– Можно мою тоже? – вежливо спросил Дрозд. – Отвратительная же бурда, простите тысячу раз.