Марио Пьюзо - Последний дон

В тот день, когда они познакомились за завтраком в ресторане “Поло”, Вейл выглядел счастливейшим из людей. К этому времени написанные им книги уже завоевали для него устойчивую репутацию у критики и принесли ему неплохие, хотя и не огромные, деньги. А недавно вышел его последний роман, который имел оглушительный успех, в мгновение ока стал бестселлером, и теперь кинокомпания “ЛоддСтоун” собралась его экранизировать. Вейл сам написал сценарий, и сейчас Бобби Бентс и Скиппи Дир на пару заливались соловьями по поводу того, насколько он удачен. К своему изумлению, Клавдия увидела, что Вейл наслаждается этими похвалами, будто какая-то звездочка, которую режиссер хвалит за удачные пробы, чтобы половчее затащить в постель. Если Вейл принимает эту болтовню за чистую монету, то для чего, по его мнению, на эту встречу пригласили ее? Клавдия испытывала отвращение из-за того, что похвалы расточают те самые Бентс и Дир, которые днем раньше сказали ей, что сценарий – “кусок дерьма”. Сказали это не со зла и без стремления кого-то оскорбить. “Кусок дерьма” означает нечто не слишком удачное.

Вейл выглядел каким-то беспризорным, но это не вызвало у нее чувства отторжения. В конце концов, она и сама была беспризорной до тех пор, пока не расцвела и не возродилась к жизни под скальпелем своего хирурга. Наоборот, доверчивость и энтузиазм этого человека даже подкупали.

– Эрнест, – продолжал тем временем Бентс, – мы попросили Клавдию помочь тебе. Она истинный умелец, лучшая в своем бизнесе и сумеет сделать из картины настоящую конфетку. Я уже сейчас предчувствую грандиозный успех. И запомни: тебе принадлежат десять процентов с чистогана.

Клавдия видела, что Вейл заглотил наживку. Бедный олух, даже не понимает, что десять процентов чистой прибыли – десять процентов от ничего.

Было видно, что Вейл испытывает неподдельную благодарность за предлагаемую помощь.

– Это здорово. Я наверняка смогу многому у нее научиться. Писать сценарии, наверное, гораздо веселее, чем книги, но для меня это совершенно новое дело.

– Эрнест, – заговорил Скиппи Дир, – у тебя к этому врожденный талант. Ты почерпнешь для себя много нового. И главное, благодаря этой картине ты сможешь разбогатеть – особенно если она станет бестселлером или, еще лучше, получит приз Киноакадемии.

Клавдия с любопытством наблюдала за мужчинами. Двое жуликов и один лопух – вполне обычное для Голливуда трио. А разве сама она не была дурой? Разве в свое время Скиппи не трахнул и ее тоже – и в прямом, и в переносном смысле? И все же она невольно восхищалась Скиппи: он выглядел искренним, как ребенок.

Клавдия знала, что над этим проектом нависла серьезная опасность. Ей было известно, что за ее спиной над сценарием уже трудится несравненный Бенни Слай, пытающийся превратить интеллектуального героя Вейла в расхожую Дешевку, сделать из него некую помесь Джеймса Бонда, Шерлока Холмса и Казановы. Если ему это удастся, от книги Вейла останется только скелет.

Так что, когда Клавдия согласилась поужинать этим вечером с Вейлом, чтобы обсудить их совместную работу над сценарием, ею двигало исключительно чувство жалости. Одна из тонкостей этой работы состояла в том, чтобы с первого же момента исключить из взаимоотношений с соавтором любые романтические отношения, и этой цели женщина добилась, делая себя как можно более невзрачной перед каждой встречей с писателем. Она не могла позволить себе увлечений в ходе работы. Они ее отвлекали.

К ее вящему удивлению, два месяца совместных трудов положили начало продолжительной дружбе. Когда в один прекрасный день их обоих вышвырнули из проекта, они вместе отправились в Лас-Вегас. Клавдия всегда испытывала пристрастие к азартным играм, да и Вейл этим грешил. В Вегасе она познакомила его со своим братом Кроссом и была немало удивлена тем, что мужчины сразу же поладили. Она не видела никаких оснований, на которых могла бы держаться дружба этих, до такой степени разных, людей. Эрнест являл собой образчик интеллектуала, которому не было дела до спорта или гольфа. Кросс за многие годы не прочитал ни единой книги. Пытаясь найти этому объяснение, она обратилась к Эрнесту.

– Он любит слушать, а я люблю говорить, – сказал тот.

Такое разъяснение показалось ей на диво неестественным, и она обратилась с тем же вопросом к Кроссу. Хотя он и ее брат, но до сих пор оставался для Клавдии загадкой. Тщательно обдумав ответ, он сообщил:

– За ним можно не присматривать. Он не пытается ничего выудить.