Марио Пьюзо - Последний дон

Он продолжал бы и, дальше, но дон прервал его, повернувшись к Джорджио.

– Джорджио, а как дела на твоей Уолл-стрит?

– То вверх, то вниз, – осторожно отозвался Джорджио, – но комиссионные, которые мы получаем за перепродажу, если достаточно попотеем, ничуть не хуже тех, которые получают уличные перекупщики. Притом мы не рискуем напороться на побои или угодить за решетку. Нам бы следовало выбросить из головы все другие наши дела, кроме, пожалуй, азартных игр.

Дон упивался этими декларациями, успех в легальном бизнесе тешил его.

– Пити, а твой строительный бизнес? Я слыхал, на днях у тебя были какие-то проблемы…

– У меня дел невпроворот, – развел руками Пити. – Все что-нибудь строят, а мы держим в руках магистральные контракты. Все мои солдаты сидят на зарплате и очень недурно зарабатывают. Но неделю назад этот чернорылый заявился на самую большую мою строительную площадку. А с ним сотня негров со всяческими плакатами насчет гражданских прав. Так что я зазвал его в свой кабинет, и тут, как по волшебству, он стал сама любезность. Мне всего лишь понадобилось приставить к работе десять процентов негров и заплатить ему двадцать штук под столом.

Это задело Данте за живое.

– Мы что, позволяем выкручивать себе руки? – хмыкнул он. – Мы, Клерикуцио?

– Я старался думать, как папа, – пояснил Пити. – Почему бы не дать им заработать на жизнь? Вот я и дал чернорылому его двадцать штук и сказал, что приставлю десять процентов негров к работе.

– Ты поступил отлично, – сказал ему дон. – Ты не дал маленькой проблеме перерасти в большую. И кто такие Клерикуцио, чтобы не уплатить свою долю за улучшение жизни других людей и самой цивилизации?

– Я бы предпочел прикончить этого черного сукина сына, – изрек Данте. – А теперь он придет просить новых уступок.

– И мы пойдем на новые уступки, – откликнулся дон. – До тех пор, пока они не выйдут за пределы разумного. – Он повернулся к Пиппи. – А какие проблемы у тебя?

– Никаких. Не считая того, что сейчас Семья почти не проводит операций, и я сижу без работы.

– Это твое счастье. Ты достаточно потрудился на своем веку. Ты избежал многих бед, так что теперь наслаждайся цветом своей мужской зрелости.

Данте вопросов не дожидался.

– Я в той же западне. Да еще я чересчур молод, чтобы уходить на пенсию.

– Играй в гольф, как Bruglione, – сухо обронил дон Клерикуцио, – и не тревожься, жизнь всегда подкидывает работу и проблемы. А пока что храни терпение. Боюсь, твое время придет. И мое тоже.

В утро похорон Элая Марриона Бобби Бентс вопил на Скиппи Дира:

– Это полнейшее умопомешательство, вот в чем беда кинобизнеса! Какого дьявола ты позволил этому случиться? – верещал он, размахивая скрепленной стопкой листов перед носом у Дира. Посмотрев на листы, Дир понял, что это транспортный график съемок фильма в Риме.

– Ага, ну и что же?

– Всем, кто занят в картине, заказаны билеты на рейс до Рима первым классом – съемочной группе, занятым в эпизодических ролях, окаянным статистам, гримерам, стажерам… Исключение только одно. И знаешь, на кого оно распространяется? На бухгалтера “ЛоддСтоуна”, которого мы посылаем контролировать затраты. Он летит экономическим классом.

– Ага, и что же? – осведомился Дир.

– А еще в бюджете есть организация школы для детей всех подряд, кто только ни занят в картине, – нарочито гневно вещал Бентс. – В бюджет входит аренда яхты на две недели. Я только что внимательно прочел сценарий. Там двенадцать актеров и актрис, появляющихся в фильме минуты на две-три. Яхта заявлена всего лишь для двухдневной съемки. Теперь объясни мне, как ты все это позволил.

– Разумеется, – осклабился Скиппи Дир. – Наш режиссер – Лоренцо Таллуфо. Он настаивает на том, чтобы его люди путешествовали первым классом. Эпизодические актеры и статисты вписаны в сценарий, потому что они трахали звезд. Яхта снята на две недели, потому что Лоренцо хочет посетить Каннский кинофестиваль.

– Ты же продюсер, потолкуй с Лоренцо.

– Только не я, – возразил Дир. – На счету Лоренцо четыре фильма, принесшие по сто миллионов чистой прибыли, да еще два “Оскара”. Да я в задницу его поцелую, когда буду провожать на яхту. Сам с ним и говори.

На это ответа у Бентса не нашлось. Теоретически в иерархии отрасли глава студии занимает наивысшее положение. Продюсер – человек, собирающий все элементы воедино и надзирающий над разработкой бюджета и сценария. Но на самом деле истина заключается в том, что, как только отсняты первые кадры, высшая власть переходит в руки режиссера. Особенно если у него на счету ряд удачных фильмов.