Андрей Курков - Последняя любовь президента

– Я немного полежу, а потом пойдем к Вале и Диме, – произнесла утомленным голосом Светлана.

– Конечно, – согласился я.

Помог ей снять туфли. Принес из ванны просторный халат. А сам вышел на балкон.

Номер находился на втором этаже. Окна выходили на север. Метрах в трехстах от гостиницы городок заканчивался и земля плавно превращалась в камень, уходила вверх. Этот городок, «поселившийся» в просторной расщелине, и в прошлый раз удивил меня своей игрушечно-красивой незащищенностью перед стихией. Он располагался как бы на дне большого стакана, и если бы Бог или природа решили заполнить этот стакан водой – никто бы не спасся. Но швейцарские боги, видимо, защищали Лейкербад. Лавины сюда не сходили, каменные обвалы щадили виллы, отели и санатории. Все словно было застраховано самим Богом. Одним словом – Швейцария в своей первозданной красоте и безопасности.

Я взял из мини-бара бутылку пива. Прислушался к дыханию спящей Светланы – ровному и спокойному. И снова вышел на балкон, чтобы любоваться уходящими в небо Альпами.

Киев. Декабрь 2015 года.

Ночью мне снился русский лес. Почему русский? Да потому, что где-то далеко, среди высоких елей, кто-то постоянно перекрикивался, используя русский мат. Какой-то мужчина хриплым голосом звал Дусю. А я собирал грибы и наблюдал время от времени за рыжими муравьями, за их живыми тропинками. Когда я присел на корточки и протянул руку за очередным боровиком, то заметил, что волоски на тыльной стороне ладони порыжели. Я подтянул рукав ватника (вот, оказывается, в чем я собирал грибы – значит, лес был действительно русский, раз на мне ватник) и с изумлением понял, что вся моя накожная растительность тоже имеет рыжий цвет. И это на фоне сплошной веснушчатости!

– Дуся?! – кричал из-за деревьев невидимый охрипший мужик.

Я решил пойти в другую сторону, чтобы не столкнуться с ним. Пробрался через заросли молодых елей, на ходу срезав ножиком с деревянной ручкой десяток маслят. Вышел на поляну и остановился, увидев перед собой новенький блестящий джип «хаммер» желтого цвета. В машине никого не было. Номерной знак был родной, киевский, трижды «крутой»: «ОО 1111 НН». Прямо под левым передним колесом росла семейка опят. Осторожно, чтобы не задеть протектор джипа, я срезал эту семейку. Опустил опят в пластмассовое ведерко и пошел дальше, на ходу оглядываясь на машину. Джип показался мне знакомым.

Метров через пятнадцать остановился, увидев впереди на поляне парочку влюбленных, устроивших пикник. Они сидели на темно-зеленом пледе. Между ними стояла бутылка шампанского и блюдо с пирожными. Блондинка лет двадцати пяти обернулась и бросила на меня любопытный взгляд. Следом за ней в мою сторону обернулся и мужчина. Узкое скуластое лицо выражало надменность и легкую раздраженность. Его правая рука полезла в карман серого твидового пиджака. Вытащила оттуда какую-то черную штуковину, похожую на телевизионную дистанционку. Мужчина направил эту штуковину на меня и нажал на ней кнопку. И я тут же исчез, растворился в лесном воздухе. И ведерко с грибами, радовавшее ладонь своим основательным весом, куда-то исчезло. Я открыл глаза, осмотрелся. Было темно. Я лежал в своей «королевской» кровати на Десятинной. В груди, обеспокоенное сном, ерзало сердце. Рука сама потянулась к нему. Пальцы прошлись вдоль вертикального шрама. Потом ладонь легла на грудь. И я почувствовал, как две составные части моего тела обмениваются теплом.

– Ну-ну, это же только сон, – прошептал я.

Но, тем не менее, обеспокоенность в моих мыслях сохранялась. И я подумал о том, что уже две недели ко мне не приходил врач.

– Эй! – крикнул я в сторону двери.

За дверью что-то глухо упало. С таким звуком обычно падают книги на пол.

В проеме появилось пятно – лицо помощника.

– Найди мне Колю Львовича. Нет, постой! Найди Колю Львовича, а он пусть найдет мне врача! Чтобы через полчаса врач был здесь!

Помощник кивнул. По крайней мере, я себе это легко представил. Рассмотреть его в темноте было невозможно, но звук прикрывшейся двери подтвердил его кивок, не увиденный мною. Он отправился исполнять приказ. А мне хотелось тихонько и неподвижно лежать на спине и слушать свое тело. Слушать его перед тем, как его послушает врач.

Киев. Май 1990 года.

Что-то странное происходит в стране. Особенно в магазинах. Нет ни масла, ни нормального мыла. Правда, мама откуда-то все это берет. Дома – порядок и в холодильнике не пусто. Кое-что и сам я приношу с работы. Я теперь в кафе ЦК комсомола на постоянной. Уговорили меня перевестись на заочный. Жора уговорил. «На хрена тебе эта учеба?! – говорил он. – Ты – парень толковый! Диплом и так получишь, зато будешь при теплом месте и в хорошей компании».