Андрей Анисимов: Восточное наследство

— Я никакой телеграммы не давал, — сказал Ерожин и попросил связи с Ташкентом.

Насыров, услышав голос Ерожина, очень обрадовался:

— Привет, Петр-джан. Словили мы девчонку. Не обессудь, она сперва в Узбекистане преступление совершила. Здесь и будем судить.

На процесс тебя обязательно пригласим.

Ерожин попросил рассказать подробнее о задержании. Насыров сообщил, что девушку взяли у трапа. Она перекрасилась в черный цвет. Сопротивления при задержании не оказала. Похоже, наглоталась наркотиков. На вопросы не отвечает. Находится в прострации.

— Но мы не торопимся. Пусть посидит, подумает.

— Пистолет при ней? — спросил Ерожин.

— Нет, Петр-джан, пистолета при ней не обнаружили. Но зачем ей пистолет таскать?

Мы утром взяли Тангиза Исмаилова. У него нашли запасную карточку на документ для Фатимы. Дело ясное. Спасибо тебе за помощь.

Положив трубку, Ерожин пытался осмыслить услышанное. Почему она полетела в Ташкент? Имея деньги, надо бежать подальше от места преступления. Но главное, кто мог отправить телеграмму?

— Что ты переживаешь? — Бобров потрепал Ерожина по плечу. — Девчонку поймали.

Ты — герой. Аксенова вне подозрений. Конечно, хотелось ей в глаза поглядеть, но это из разряда лирики.

Петр Григорьевич вышел на улицу и, не подходя к своей машине, медленно побрел в сторону Эрмитажа. В саду старичок с бородкой клинышком, явно из остатков старинной московской породы, кормил воробьев крошками. Те смело садились к нему на скамейку, хватали корм и отлетали. Затем, набравшись смелости, снова бросались вперед. Ерожин уселся на соседнюю скамейку и, уставившись на старичка невидящим взглядом, задумался. Две вещи не давали покоя. Почему Ташкент? Кто дал телеграмму? Если бы Фатиму задержали в Африке, в Австралии, еще черт знает где, он бы не удивился. Девчонка бедовая, выросла, как бездомная кошка на помойке. Хитра, очень осторожна. Зачем переться туда, где все ее знают и ищут? Ну, перекрасила волосы, подумаешь, конспирация! Теперь телеграмма. Кто мог знать, где Фатима изготовила паспорт? Кому выгодно посадить ее за решетку, сдав несколько человек? А московский адрес? Надо проверить. Ерожин полез в карман и достал клочок бумаги с текстом ташкентской телеграммы.

Поглядел на него, вскочил и побежал в Управление. Часть работников разбрелась по своим кабинетам. Бобров пил чай с бутербродом. Ерожин, ничего не говоря, ринулся к телефону.

Насырова на месте не оказалось. В Ташкенте наступил обед, и замминистра, видимо, использовал обеденное время по назначению. Ерожин попросил помощника связаться с шефом и выяснить, откуда из Москвы пришла телеграмма. Его интересовал номер почтового отделения.

— Что ты никак не успокоишься? — удивился Бобров. — Поймали девчонку и баста.

— Никита, я тебя очень прошу, давай группу, махнем на Полежаевскую, — тихо сказал Ерожин Боброву.

— Я уже прекратил работу по этому делу.

Но если ты просишь… — нехотя согласился Бобров.

— Пойми, у нее в Москве были сообщники, — убежденно доказывал Ерожин. — Дело рано прикрывать. Я чую, тут что-то не так.

— Я с тобой насчет сообщников согласен. Но ташкентские ребята выбьют из девчонки показания. Мы по этим показаниям всех и возьмем, — спокойно возразил Бобров, но группу сотрудников на выезд дал и ордер на обыск квартиры выписал.

На Полежаевской дверь никто не открыл.

Ерожин позвонил в соседние квартиры. Полная угрюмая женщина из квартиры напротив долго разглядывала документы, затем нехотя сообщила, что имеет ключи. Хозяйка квартиры, художник-визажист, уехала на три месяца в командировку в Грецию, а квартиру сдавала. Последние два месяца тут жила молодая иностранка. Вчера утром съехала.

— Как выглядела иностранка? — спросил Ерожин.

— Черненькая, тоненькая, с короткой стрижкой.

В квартире из трех комнат сдавалась только одна с диваном, письменным столом и шкафом. Стены, завешанные полками с альбомами по искусству, говорили о пристрастии хозяйки. Пыль везде была вытерта, пол подметен.

На кухне ни одной грязной тарелки или чашки. Квартира выглядела жилой и ухоженной.

Ерожин открыл ящик маленького письменного стола и увидел фотографию Фатимы. На небольшой карточке Фатима, еще девочка, вместе с Вахидом стояла у ствола большого дерева.

— Поехали. Больше мы тут ничего не найдем. Визитку мы получили, — сказал Ерожин коллегам.

Но на всякий случай заглянул в помойное ведро. В ведре было пусто, но под мойкой оказалась порожняя бутылка шотландского виски. Ерожин вспомнил аналогичные бутылки в квартире Фатимы и попросил взять эту в лабораторию на предмет отпечатков. Вернувшись на Петровку, Петр Григорьевич первым делом спросил, нет ли сведений из Ташкента.