Фридрих Незнанский: Формула смерти

— Во посыпал вопросами, сыщик… Ничего он мне не говорил, й сам видел, как он помертвел весь, когда правду узнал. Ну и зачем его память марать? В глазах людей Егор погиб как герой. Зачем их разочаровывать? Зачем отнимать мечту о сильном человеке, не таком, как все, о человеке — образе для подражания. Каким может стать и другой, и третий — если очень захочет, если будет в этой жизни стремиться к мечте, а не ждать, когда на пенсию свалить… А вообще, я готов понести наказание за безответственность, — брякнул Сидоренко. — Что там у вас предусмотрено за утрату вещдока?

— То есть ты готов карьерой своей пожертвовать?

— Знаешь, если бы не Егор, не было бы у меня никакой карьеры. Меня самого бы не было. Он мне когда-то жизнь спас. И не только жизнь, а и честь. Пусть на том уровне, на мальчишечьем, это не важно. Тогда-то мы честью еще поболе дорожили, чем теперь. Пришла моя очередь его честь сберечь. Смешно?

— Нет, — искренне ответил Турецкий.

Они помолчали. Александр вздохнул:

— Одно плохо: кому-то эта наркота предназначалась. И будет этот кто-то и дальше поганым своим делом заниматься.

— А мне Егор телефон передал, куда звонить должен был. Можно другого гонца по телефончику направить, — живо откликнулся полковник.

— Так ампул-то нет. С чем направлять?

— Ну… Для такого дела… Может, одна-две и не взорвались, надо поглядеть.

Мужчины посмотрели друг на друга и расхохотались.

Впервые за прошедшие недели Турецкий почувствовал облегчение, которое испытываешь, когда принимаешь правильное решение.

Днем позже Александр сидел в рабочем кабинете на Большой Дмитровке. Он готовил отчет по материалам дела Егора Калашникова, когда секретарша Наташа сообщила через внутреннюю связь, что Александра Борисовича хочет видеть некая Екатерина Ростова.

— Кто это? — не понял Александр.

— Она по делу Калашникова.

— А, ну как же! А где она?

— Внизу, звонит с проходной.

— Понял. Распорядись, пусть пропустят.

Турецкий неожиданно для себя разволновался как школьник.

Девушка вошла, худенькая, большеглазая, в синем комбинезончике, обтягивающем немаленький животик.

Александр засуетился вокруг нее, не зная, как усадить, чем угостить.

— Чаю, кофе?

— Не, мне нельзя, — замотала Толовой Катя. — Я что пришла… — Она покраснела, но справилась с волнением и быстро заговорила: — Тетя Поля сказала, что вы расследуете причины смерти Егора.

— Нуда.

— Не расследуйте, не надо, — жалобно произнесла она, и глазищи вмиг наполнились слезами.

— А что такое, Катюша? Да вы не волнуйтесь… Может, воды?

— Не нужно. Я от него письмо получила, уже после смерти. Вот прочтите.

Девушка протянула листок.

«Пишу тебе, Катюха, поскольку виноват перед тобою. Не ценил любовь твою, а ты, чистая душа, ничего и не требовала. Береги сына, а я буду стеречь и беречь вас оттуда… Обещаю там любить тебя больше, раз уж это так плохо получалось у меня здесь, на земле. Пусть парень помнит, что он — сын чемпиона. И я верю, что он сам станет чемпионом в каком-нибудь своем деле. Пусть все помнят меня улыбающимся. А несчастный случай может произойти с каждым. Держись, Катюха! Ты сильная, я знаю. Прощай!»

«Ну вот и поставлена последняя точка», — подумал Турецкий и вернул листок.

— Спасибо, что доверили мне это. Но расследование и так закончено, Катюша.

— Да? Вы больше не будете копать? Пусть все будет, как он хотел.

— Да вы не волнуйтесь…

— Я еще спросить хотела, раз уж пришла. Егор в письме заявление оставил, что признает себя отцом моего ребенка. Как вы думаете, оно имеет юридическую силу? Мне-то все равно, а родители… И мои, и Егора…

— Конечно, имеет! — убежденно ответил Александр. — Будут проблемы — звоните. И вообще ты береги себя, Катюша. Ты как-никак Калашникова-младшего под сердцем носишь! Как назовешь-то?

— Егором! — звонко выпалила Катя, и слезы все же брызнули из ее глаз.

…Турецкий сидел в кабинете Меркулова, отчитываясь по материалам дела. В той мере, в какой это было возможно, чтобы не ставить начальника в неудобное положение.

Меркулов слушал, постукивая карандашиком по столу.

— Значит, несчастный случай?

— Да, Костя. Именно так. На трассе все бывает. Жалко парня, — искренне добавил он. — Но знаешь, медэксперт говорил мне, что в момент гибели лицо у Егора было счастливым. Что он погиб с улыбкой на губах. Может, это и есть счастье — уйти в момент наивысшего успеха?

Телефонный звонок не дал Косте ответить.