Фридрих Незнанский - Формула смерти

— Вы тоже поклонник Калашникова? — спрашивает Турецкий, указывая глазами на фотографию.

— Поклонник? Нет, я не поклонник. Мы с ним росли вместе, вместе на моторке по Оке гоняли… Дружили мы в детстве, генерал. Крепко дружили. Так что я не поклонник, я больше и иначе.

— Где его машина?

— У нас на стоянке. Дайте команду, передадим кому следует.

— А наркотики где?

— Какие наркотики?

— Как — какие? Которые он перевозил.

— Кто вам сказал, что он перевозил наркотики?

— Мне сказал об этом офицер Интерпола. Еще в Париже.

— Бона как! А чего он вам еще сказал?

— Вы меня допрашиваете, что ли? — усмехнулся Турецкий.

— Да ты не серчай, генерал, — вдруг сбился на панибратство Сидоренко. — Давай выпьем лучше. Помянем Егора, дружка моего…

Полковник вытащил из тумбы стола бутылку коньяку, рюмки.

— Закуски не приготовил, но могу ребят попросить, они принесут.

— Не надо. Я после первой не закусываю, — как бы пошутил Турецкий.

Сидоренко налил по рюмке.

— Ну, Егор, пусть земля тебе будет пухом, — глядя на фотографию, произнес Виктор.

Турецкий молча кивнул, то есть присоединился к сказанному.

После первой как-то незаметно пролетела и вторая. Мужчины закурили.

— Так объясни мне, что там за наркотик? — перешел на «ты» и Турецкий. — Мужики из Интерпола…

— Да пошли они в жопу, мужики эти. Из их Интерпола сраного, — зарычал вдруг Виктор. — Девчонку использовали как живца. Мне Ледь тоже кое-какие сведения передали: они знали, что наркоту ей ее сутенер бывший сунул, могли взять его тогда же. А им, видишь ли, хотелось всю цепочку проследить. Вот они мне звонят: дескать, едет ваш гонщик, везет наркоту. Так вы его пропустите, посмотрим, кому он ее везет. А то, что девчонку без всякой защиты оставили, это как?

— Но она же взяла наркотики?

— А что она могла бандитам противопоставить? Пигалица двадцатилетняя. И Егору ни слова не сказала, боялась за него. Я ведь его спросил: «А если бы ты знал, что в пакете, повез бы?»

— И что он ответил?

— Конечно, не повез бы. А стал бы ее обидчиков искать, чтобы разобраться… И шлепнули бы обоих. И было бы два трупа, а не один.

— Так ее убили? — понял наконец Александр.

— Конечно! Только Егор отъехал, бандюки ее в упор из автомата, как мишень в тире… Вот тебе и полиция. Вот и западные ценности: ничего нет дороже человеческой жизни! Знали же, что отморозки ее в покое не оставят. И никакой защиты!

— Получается, что Калашников все же привез сюда наркотики?

Полковник налил еще по одной.

— Ничего такого не получается! — с жаром произнес он. — Кто сказал, что она именно наркоту переправила? Ее же там не шмонали. Может, она ампулы подменила. Это раз. Второе: оттуда досюда путь неблизкий. Может, Егор на пароме ампулы эти за борт покидал, а? И заменил другими.

— Так что экспертиза-то показала? Вы ее проводили?

— А как же! Лекарство там было. Антибиотик.

Турецкий внимательно смотрел на полковника. Тот выдержал его взгляд, заговорил:

— Егор парень чистый был и светлый. И верный, как честное пионерское слово. Он свою девчонку любил больше жизни.

— Проститутку?

— Много ты понимаешь! Ну попала она в руки мерзавцев по наивности. Так удрала же от них, выбралась. А как она к Егору относилась, знаешь? Он мне рассказывал. Мыс ним всю ночь здесь сидели, вот как сейчас с тобой. Когда с ним беда приключилась, она за ним как за младенцем ходила… Он же даже в сортир не мог… Если бы не она, он бы и не поднялся. И нечего ее память поганить!

— Да я разве… А где ампулы-то? — все пытался выяснить Турецкий, хотя догадка уже пронзила слегка затуманенный алкоголем мозг.

— Эх, понимаешь, генерал… Беда здесь у нас приключилась, — глядя на Турецкого исключительно правдивыми глазами, пел Сидоренко. — Ампулы, понимаешь ли, в сейфе хранились как вещдок. А тут вчера буквально взяли мы чувака одного. Взрывчатку провозил. Мы взрывпакеты туда же — в сейф. Тоже ведь вещдок. А тут, как назло, батарея потекла Отопительная. Вызвали сварщика, он варить начал. А прапорщик сейф не отодвинул. Там нагрев произошел, ну и рвануло пакет. И сейф — в хлам, и ампулы тоже.

— Поня-ятно, — оценил сказанное Турецкий. — Ты, случаем, в Чечне не служил?

— Ну было, а что?

— Да так. Про взрывпакет — хорошая история.

— Ты вот что пойми: он сам себе приговор вынес! Кто же его судить может выше, чем он себя осудил?

— Ты считаешь, что это не несчастный случай? Что он покончил собой? Он тебе говорил что-нибудь на этот счет?