Эд Макбейн - Румпельштильцхен

— Ты уже говорил с его приятелями по рыбалке?

— Да, она оказались заядлыми рыбаками. Как их там… Дик Олдхэм и Стэн Купер, или наоборот. Оба они подтвердили, что Миллер был с ними с раннего утра в субботу и до позднего вечера в воскресенье. Но это еще абсолютно не означает того, что это не он перерезал горло собственной внучки в пятницу вечером. Хочешь, пойдем туда вместе? К этим сестрицам. К тому времени твой рабочий день в конторе уже закончится, так что можешь не волноваться. Ладно?

— О'кей.

— Тогда с меня пиво, — сказал Блум и усмехнулся.

Хотя риф Фэтбак и находится в округе Калуса, но все же он расположен за пределами самого города. На юге он вплотную подходит к границе с Манакавой. Фэтбак является самым необжитым изо всех находящихся в нашем округе рифов. С востока и запада его окружают огромный Мексиканский залив и наш небольшой залив Калусы, иногда во время сезона штормов и ураганов, эти два водяных резервуара смыкают свои воды над Вествью Роуд, той дорогой с двухполосным движением, пересекающей риф в направлении с севера на юг. Мост, соединяющий Фэтбак с материком, устроен так, что одновременно на нем может находиться не более одной машины. А сразу за мостом поставлен большой деревянный указатель с двумя дюжинами стрелок, указывающими влево или вправо. На этих стрелках вырезаны по дереву или обведены белой краской имена обитателей рифа. Когда мы переезжали через мост, над землей уже начинали сгущаться сумерки, дощатое покрытие поскрипывало под колесами машины Блума, который уже заранее включил фары дальнего света в ожидании наступления темноты, которая здесь, у нас в Калусе, подкрадывается очень неожиданно. Блум подъехал к дорожному указателю, и оба мы начали переводить глаза с одной стрелки на другую, отыскали среди прочих имя «ХАЙБЕЛЬ» и затем свернули влево и направились в сторону юга.

Дом сестер Хайбель стоял на самом берегу залива и был отмечен только единственной врытой в песок деревянной табличкой, на которой значилась только одна их фамилия. Через дорогу от дома на берегу Мексиканского залива стоял помеченный номером 642 ящик для корреспонденции. Должно быть сам дом был построен еще в двадцатых годах, когда скупка и перепродажа земли помогла сколотить капиталы тем, кто оказался наиболее дальновидным, чтобы понять всю безмятежную прелесть этого самого живописного рифа во всем нашем округе. Дом сестер казался особнячком из Беверли Хиллз, где возможно в свое время проживал кто-нибудь из звезд эры немого кино. Он был построен в стиле, характерном для испанской колониальной архитектуры: с белыми оштукатуренными стенами и крышами, крытыми яркой черепицей, с окнами в форме арок и мощеными дорожками, которые извивались под сенью пальм и вели к воде, на берег залива, который я смог разглядеть через внутренний дворик с его зарослями папоротника. Блум позвонил в дверь.

На наш звонок вышла женщина в забрызганном краской рабочем халате, надетом поверх джинсов. Она была ростом должно быть около пяти футов и восьми дюймов, а ее длинные совсем светлые волосы были зачесаны назад и на затылке они были стянуты в конский хвост, стиль не слишком-то приличествующий женщине ее возраста, относительно которого, впрочем, я мог лишь строить предположения. Скорее всего ей было лет сорок. Она очень напоминала собой изысканную тевтонскую красавицу, типичные черты которой были подмечены Хильдегаром Неффом. Она вопросительно вглядывалась в сумерки за дверью и проговорила:

— Да. Кто там? Что вам надо? — в ее речи слышался лишь очень легкий немецкий акцент.

— Я детектив Блум, департамент полиции Калусы, — сказал Блум и показал ей свой жетон, а также оправленное в пластик удостоверение, — а это Мэттью Хоуп.

— Да?

— Вы мисс Хайбель?

— Я Гретель Хайбель, да. А в чем дело?

— Мисс Хайбель, вы позволите нам войти?

— А в чем дело?

— Мы бы хотели задать вам несколько вопросов.

— О тех убийствах, да? — спросила она. — Я знаю, что у Двейна убили дочь…

— Это так.

— А теперь вот еще и внучка… По телевизору сказали, что и внучку его тоже нашли мертвой.

— Да. Вечером в пятницу.

— Ах, — тяжело вздохнула она.

— Вот об это-то мы бы и хотели поговорить с вами, — сказал Блум.

— Ах, — снова вздохнула она, и отступив в сторону, проговорила: — Ну хорошо, заходите, пожалуйста.

Пол у входа был выложен терракотовой мексиканской плиткой, а вдоль ограждения прихожей в самом дальнем ее конце были расставлены растения в больших глиняных кадках. Над ними высилась белая колоннада, позади которой была устроена огромных размеров гостиная с арочными дверьми, ведущими к бассейну с подсветкой и к заливу. Под арками был поставлен длинный стол, на котором были расставлены баночки с красками, кувшины с водой, рядом с которыми были разбросаны листы бумаги для рисования, кисти, карандаши, ластики и измазанные краской лоскутки ткани, и все это было залито светом, падавшим от настольной лампы.