Он умер мгновенно. Зайдя в ванную, чтобы прополоскать стаканчики, я вдруг увидел, что на полке стоит виагра. Мне пришла удачная мысль - пусть думают, что преступник положил яд в баночку с лекарством и таким образом следствие пойдет по другому направлению. Поэтому я потащил его в ванную и раздел.
- Следствие так и подумало, - подала я реплику.
- Правда? - обрадовался он. - Значит я не зря старался.
- А стаканчики?
- Что стаканчики? Ах да, я их потом сжег у себя дома.
- Ну хорошо, с Йоси вы все так хорошо обдумали, ну а с Марком почему так вышло?
- С Марком?.. - Брескин задумался. - Н-ну... Ничего нельзя было сделать, он - свидетель. Я проходил по столовой и слыхал, как за одним столом говорили о том, что приезжий музыкант видел убийцу. пришлось выследить его и убить вот из этого пистолета. Конечно, был риск, но вполне оправданный.
У меня в голове все перемешалось. Вот стоит напротив меня человек и со спокойствием мясника рассуждает о том, есть риск в убийстве из пистолета, или яд лучше... А о заповеди "Не убий!" не думает вообще. Сказать, что он ненормальный - я не могу, вроде бы все логично. Свидетель - получай пулю. Но сама посылка, то с чего начались все это логические умозаключения, абсолютно безнравственна. Что значит: "Убью, так как не хочу, чтобы он был"? Мало ли я кого не хочу...
Как оказалось, убийца уже давно говорил на тему, касающуюся непосредственно меня или Тамары, которую я в данном случае заменяла:
- ...И когда ты мне позвонила, я понял, что с мамзером пока что не кончено. У него осталась жена, дети, и все они - претенденты на наследство, фамилию и память моего отца. Поэтому я и пришел... - он не сказал: "Убить и тебя", - но я поняла именно та. И наконец произнесла - по-моему, очень глупую фразу, вертевшуюся у меня на языке с самого начала его длинного монолога:
- А я не Тамара. И к вашему наследству никакого отношения не имею.
Он застыл столбом. В глазах промелькнуло недоверие. Дескать, крутит девица...
- Тогда кто ты? - он прищурился, но пистолет не убрал. - Я же видел тебя в кибуце!
- Видели, но не с Йоси, а с моим другом. Я - подруга Тамары, а она сейчас придет.
Словно услышав эти слова, незапертая дверь открылась и на пороге появилась Тамара, собственной персоной.
- Осторожно! - заорала я по-русски. - Тамара, это убийца!
Брескин выстрелил в меня, но я успела слететь со стула и толкнуть плечом стол. Стол упал, подминая под себя торт и варенье, а пуля ударила в столешницу.
Тамара не растерялась. Схватив табуретку, стоявшую в прихожей под телефоном, она размахнулась и стукнула убийцу по голове. Он упал, как подкошенный.
Осторожно вылезая из-за стола, я спросила Тамару:
- Где это ты так научилась?
- Эх, Лерка, побыла бы ты с мое челноком, поездила бы на перекладных за три моря с бебехами, еще бы не так научилась свою жизнь и добро охранять.
Телефон, конечно, был разбит вдребезги. По сотовому я позвонила Борнштейну и дала ему адрес Тамары. Он уже ничему не удивлялся, ничего не спрашивал и приехал через пятнадцать минут.
Брескин начал оживать. Ему надели наручники и двое дюжих полицейских спустили его вниз.
- Знаете, Михаэль, а ведь Сагеева надо отпустить, - сказала я.
- Знаю, - ответил он, - у него есть алиби.
- Интересно, почему же он так долго скрывал? Это была замужняя дама?
- Валерия, - засмеялся следователь, - ну почему вы так банально мыслите? Нет, это была не дама. Сагеев растранжирил деньги Шлуша и боялся в этом сознаться. Поэтому, взяв остаток, он поехал в Иерихон, в казино, чтобы отыграться.
- Разве евреям не запрещено играть в казино на территории Палестинской автономии?
- Только солдатам и ешиботникам. Вот он и хотел поправить свои дела, но вместо этого проигрался дотла.
- Не за то отец сына бил, что играл, а за то, что отыгрывался... - это русская пословица, Михаэль. Вы же любите их собирать.
- Действительно, здесь все завязано на отце.
- Как, и здесь?
- А где еще? Что то вы загадками говорите, Валерия, вам отдохнуть надо.
- Просто я хотела спросить, при чем тут отец Рафаэля?
- Так он не сознавался в том, где был в пасхальную ночь, только, чтобы не навлечь на себя гнев отца. Вы же знаете, что Сагеев - из очень патриархальной семьи. Ну а что здесь произошло?
- Чисто еврейское убийство, Михаэль...
x x x
Домой я ехала одна, Михаэль предложил меня довести, но я отказалась. По дороге я раздумывала о том, что если бы в тринадцатом веке Рамбам не издал закон о наследственном праве мамзеров, то и этого бы преступления бы не было.
Читать дальше