Антон Чиж - Смерть мужьям!

Грановский не скрыл удивления, но ответил:

– «Итальянскую ночь».

– Когда последний раз их покупали?

– Кажется, в начале недели... Что за странный вопрос?

– Антон Сергеевич, вы обещали помогать...

– Да-да, конечно...

– Это ваша коробка?

С некоторым колебанием, осмотрев жестянку с пастушками и буколическим пейзажем, адвокат не смог ответить определенно: сорт верный, но его ли коробка – не известно. Аврора их очень любила и поглощала не стесняясь.

– Кто мог подарить эту коробку?

– Да кто угодно, это же конфеты, – удивился Грановский. – Почему они вас так интересуют?

– Почему не спросили, как погибла ваша жена?

Вопрос поставил в тупик, но профессиональная сноровка выручила: Антон Сергеевич пояснил, что от горя плохо стал соображать. И только теперь хочет уточнить: как?

– Отравили при помощи этих конфет, – сказал Ванзаров. – Синильная кислота. Бедняжка умерла быстро и без мучений. Не то, что горничная.

Грановского невольно передернуло:

– Так и думал, что этим кончится.

– Почему?

– Аврора последнее время стала интересоваться ядами, выспрашивала про судебные случаи, каждое утро письма какие-то отправляла...

– У нее на трюмо – набор отрав. Вам известно?

– Не имею привычки копаться в вещах жены, – с проснувшейся гордостью сообщил Грановский.

– У вашей жены был любовник?

– Насколько знаю – нет.

– Уверены?

– Кто может быть в этом уверен? Впрочем, вам не понять: не женаты...

– А конфеты кем могли быть присланы?

Антон Сергеевич выдержал взгляд чиновника полиции и сказал:

– Если бы я знал... – и вдруг добавил: – В последнее время был слишком занят. Мало уделяя время ей и семье. Теперь буду корить себя. Каюсь, замечал, что Аврора изменилась, но не придавал этому значения.

– Была какая-то причина?

– Она стала ходить на приемы к доктору Карсавину, это крупный специалист по нервным болезням, у него огромная практика и очень громкое имя. И берет далеко не всех пациентов. Нам понадобилась протекция.

Ванзаров протянул визитку левой рукой:

– Этот?

Грановский принял ее правой, глянул и сразу подтвердил: тот самый, держит кабинет на Фонтанке. Карточки «Хомякова», «Хомяков» и «Делье» он взял, как правша, и без запинки назвал адреса. А вот с «Твоя М.Г.» вышла заминка: адвокат не знал, от кого прислан букет. Родион уже собрался отпустить вдовца, сдавшего коварный экзамен, как вдруг заметил на левой руке скромное колечко со змейкой, кусающей свой хвост.

– Масонский знак носите? – наивным тоном спросил он.

Грановский смутился, прикрыв ладонь, и быстро ответил:

– Это не масонское... Так, дружеский подарок...

Ложь, какой бы искусной ни была, оставляет на лице врущего отчетливые следы. Надо только уметь их правильно читать. Грановский не обладал счастливым даром, а чиновник полиции – в полной мере. Но сейчас Ванзаров не стал тянуть за эту ниточку. Еще не известно, куда она может привести, а дергать опасно – вдруг оборвется.

Грановский вдруг принюхался, неподражаемая сигарка еще давала о себе знать:

– Позвольте, чем так дом провонял?

Не собираясь вступать в объяснения, будущий великий сыщик встал, солидно оправив сюртук, и сказал:

– Проводилась криминалистическая экспертиза... Вынужден напомнить, что на данный момент основным подозреваемым являетесь вы. Попрошу не покидать Петербург без моего согласия.

Чиновник полиции оставил адвоката заниматься приемом санитарной кареты и прочими малоприятными хлопотами в глубоком сомнении чувств.

Откуда же у юного Ванзарова взялось столько хитрости и ловкости, чтобы устраивать ловушки, и вообще вести себя, как заправскому сыщику? Пора признаться – есть в этот некоторая тайна. Приблизимся к ее разгадке.

Как ни странно, во всей безбрежной империи не было даже завалящего курса, на котором обучали бы господ, принимаемых в полицию, премудростям ведения допросов и тому подобному. Чиновник, претендуя на место, должен был сдать письменный экзамен, после которого считался годным к полицейской службе. Знания добывались только опытом, помноженным на ошибки и нераскрытые преступления. Самородки, типа Путилина, встречались, как золотой самородок – один на горы руды.

Юный чиновник Ванзаров по всем статьям не мог обладать столь изощренным опытом. Однако обладал. Конечно, главная причина – природный талант. Но не только. Рискнем высказать дерзкое суждение: своей психологической ловкостью Ванзаров был обязан... образованию. Глубокое знание греческих классиков, которые досконально препарировали человеческую природу, оказалось неоценимы подспорьем для сыщика. Характеры, привычки, слабости, подлость, ложь и само зло, вовсе не изменилось с древних времен. Люди, как были, так и остались во многом дурны, и лишь в редком благородны. Все развитие человечества, которым так гордились просветители и голодные студенты, свелось к ухудшению и без того шатких моральных качеств. Чтобы не случилось окончательного раздрая, требовались все более жесткие обручи социальных правил. А потому на современную хитрость, залезшую на постамент прогресса, хватало простоты древних философов. Один Сократ уличил бы больше жуликов, чем все приставы столицы. Поступив на полицейскую службу, Родион вывел для себя простую формулу раскрытия любого подозреваемого: логика – все, психология – остальное. Ну, и природный талант, конечно, помогал импровизировать. Куда же без него. Да, что-то мы отвлеклись...