Мария Брикер - Мятный шоколад

— Очухался? — весело поинтересовался знакомый голос — принадлежал он охраннику Иван Аркадьевича.

— Где девушка? — хмуро спросил Клим.

— Решили подстраховать тебя, — хмыкнул охранник. — С девушкой все в порядке. Ее повезли на базу, а я вот за тобой вернулся.

— Значит, Иван Аркадьевич был с самого начала в курсе всего? — разозлился Клим.

— Естественно! — заржал охранник. — Мы тебя круглосуточно пасем. Ты даже пернуть втихаря от нас не можешь.

— Зачем же тогда старик во время похорон комедию ломал? — еще больше разозлился Клим. Желание у него было одно, треснуть шавку Ивана Аркадьевича лопатой по наглой морде.

— Ему твоя идя пришлась по душе. А «развел» он тебя, потому что ему было любопытно, как ты себя вести будешь. Станешь ли пытаться его обмануть? Ты не пытался. Поэтому мы решили пока не вмешиваться, однако — пришлось. Ты отключился, а у девушки началась истерика. Нужно было срочно ее из гроба вытаскивать. Что мы и сделали. Сейчас она в безопасности, единственное, о тебе очень волнуется. Поэтому давай быстро могилу в порядок приводи, и поехали, пока сюда кто-нибудь не пришел. Я тебе помогу.

Клим сплюнул на землю и молча стал закапывать могилу. Желание набить кому-либо морду у него прошло. Какой бы жестокой скотиной ни был Иван Аркадьевич, Клим должен был признать: в данном случае придется сказать сказочнику большое спасибо. Хотя мотивы его благородного поступка были вполне понятны, и назвать их бескорыстными у Клима язык не поворачивался. В искреннее участие Иван Аркадьевича в судьбе ближнего Клим не верил. Но, случись с Алевтиной беда, выполнить условия странного договора было бы невозможно. Этим и руководствовался Иван Аркадьевич, когда принимал решение вмешаться, этим и ничем другим. Впрочем, на мотивы сказочника Климу было плевать: ситуация сложилась крайне благоприятно. Ему хотелось надеяться, что убийца поверила в спектакль и уехала, и Алевтине теперь ничего не угрожает. Осталось добиться согласия на брак — и можно считать, дело сделано. Вот только о кольце для помолвки он не позаботился заблаговременно, недовольно подумал Клим, и память вернула его в кабинет Берушина, в тот вечер, когда он сделал предложение Лерочке, и она отвергла его подарок. Мелькнула мысль, что, в отличие от Лерочки, Алевтина кольцо его бабки приняла бы с благодарностью и оценила по достоинству.

«Вообще без кольца обойдется. Чай, не католики!», — неожиданно рассердился на девушку Клим. Ему вдруг стало обидно за свою настоящую невесту. Кто была для него Лерочка? Мечта всей жизни, идеал, совершенство, умница, красавица, брильянт, пропуск в высший свет. А кто такая Алевтина? Сплошное ходячее недоразумение. Хватит! Пора возвращаться домой.

Сплошное недоразумение ждало его в гостиной и, как только Клим вошел в дверь, рыдая, бросилось к нему на шею.

— Аль, ну я же ведь мокрый и грязный, — ощутив сквозь прохладную ткань рубашки ее горячие слезы, охнул Клим, но ей было все равно. И ему вдруг стало все равно. Он притянул ее к себе: она была как пожар, горячая, близкая, понятная… настоящая! — Будь моей женой, — осипшим голосом сказал Клим и вздрогнул, удивившись, что эти странные слова сами собой слетели с языка. — Будь моей женой, Аля!

Она отошла от него, опять — босая, в объемном халате Заболоцкого, села на диван, задумчиво посмотрела в окно, накрутила на палец прядку волос.

— Понимаю, твое предложение — это всего лишь эмоции. Уже завтра ты пожалеешь о своих словах, и я стану тебе в тягость. Обещаю, что не буду винить тебя, Клим. Но это будет завтра, а сейчас я говорю тебе — да, я согласна. Сейчас я хочу верить, что все будет хорошо.

— Аля…

— Молчи, ничего не говори, — торопливо перебила его Алевтина, приложив пальчик к губам. — А ты и правда весь грязный, — усмехнулась девушка.

— Ты теперь тоже, у тебя вся щека в глине, — улыбнулся Клим, — и халат.

— Правда? — удивилась Аля.

— Кто первый идет в душ?

— Ты, я там уже была, когда меня привезли. Потом просто умоюсь.

Он не стал спорить. Ушел в ванную, включил душ и, стоя под горячими упругими струями, с остервенением принялся скрести себя жесткой мочалкой, пытаясь смыть липкую грязь с тела и души. Полегчало минут через пятнадцать. Невыносимо захотелось спать. Клим выключил воду, растерся полотенцем, завернулся в халат и вышел, в глубине души надеясь, что Алевтина не дождалась его и уснула. Открыто смотреть ей в глаза у него не было никаких сил.

Аля не спала, но за время его отсутствия в ней произошли перемены: глаза лихорадочно блестели, на щеках играл нездоровый румянец.