Феликс Меркулов - Он не хотел предавать

— Доброе утро, Владимир Сергеевич.

Судя по виду генерала, это утро для него не было добрым. Казалось, он провел бессонную ночь. Лицо Полонского потемнело, под глазами набрякли мешки. Поздоровавшись с секретаршей, он предупредил:

— Вызовешь ко мне Гольцова, как только появится.

У Зиночки сжалось сердце.

В половине одиннадцатого Полонский снова напомнил о своей просьбе.

— Он еще не приехал, — ответила Зиночка.

— Хорошо. Когда появится — сразу ко мне.

Георгий появился к двенадцати. Зиночка перехватила его в коридоре у лифта.

— Я не знаю, Гоша, что ты опять натворил, но шеф в жутком настроении. Если хочешь, я могу сказать, что ты ушел на стрельбы. Может, лучше явиться к нему после обеда?

У нее имелось ничем не оправданное убеждение, что после обеда начальство добреет.

— Нет, мне надо сейчас, — мягко отстранил ее Гольцов.

Генерал-майор разговаривал по телефону. Дождавшись, когда за дверью, обитой коричневым кожзаменителем, наступит тишина, Георгий заглянул в кабинет:

— Здравствуйте, Владимир Сергеевич. Вызывали?

Полонский хмуро взглянул на него:

— Входи. Садись.

Начало не предвещало ничего хорошего. Георгий вошел и сел. Молчание затягивалось. Гольцов ждал, что Полонский заговорит первым. Казалось, шеф не знает, с чего начать. Он встал из-за стола и прошелся по кабинету:

— Ну докладывай.

— О чем? — не понял Гольцов.

— А разве не о чем доложить?

Гольцов посмотрел в пол, на вытертый ногами, но еще вполне приличный азербайджанский ковер со сложным растительным узором.

— Вчера у вас был Малышев, так что, думаю, вы обо всем знаете.

— Не знаю! Понятия не имею, что ты вытворяешь! — рявкнул Полонский. — Совсем охренел? Ты на каком основании проводил обыск у Малышева? На каком основании конфисковал компьютер? Про какие счета плел? Чем ты вообще занимаешься в последнее время, я тебя спрашиваю!

Расхаживая по кабинету и ероша жесткую щетку стальных волос, с каждой гневной фразой Полонский все больше становился похожим на ежа.

Георгий едва сдержался от улыбки. Вот было бы некстати. Кашлянув, он осторожно заметил:

— Не совсем так, Владимир Сергеевич. Про обыск, и остальное.

— Неважно как. Почему меня не поставил в известность? Почему ковбойщиной занимаешься?

— Виноват, Владимир Сергеевич. Хотел сначала удостовериться… Иначе нечего было бы вам докладывать.

— Удостоверился?

— Так точно.

— Хорошо. Слушаю.

Полонский вернулся за стол. Кресло сердито скрипнуло под его грузным телом. Насупленные брови сошлись на переносице, на лбу залегла глубокая складка.

— Вы просили разобраться с Таганской прокуратурой. Я разобрался. Выяснилось, что Малышев незадолго до увольнения… точнее, за месяц… совершил служебное… серьезный проступок. Вот здесь все изложено в письменном виде.

Георгий положил на стол подборку документов. Полонский надел очки, вчитался. Руки его начали заметно подрагивать. Наконец генерал снял очки, закрыл глаза и потер переносицу. Коротко спросил:

— Мотив?

— Судя но всему, Юра Малышев любил эту женщину и пытался вытащить ее из тюрьмы. Кажется, он был убежден в ее невиновности. Я говорил с его матерью. После смерти Юры не осталось никаких неожиданных счетов или крупных денег. Он помогал бескорыстно. Даже продал свою машину. Доказательств невиновности Кричевской ему не требовалось, он ей доверял, и, чтобы спасти, Юра стал разыскивать свидетелей и убеждать их дать на суде нужные показания… Может быть, он надеялся со временем найти настоящие факты: если смерть Завальнюка и не была несчастным случаем, то он, вероятно, надеялся узнать, кто ее «автор». Но времени у Юры уже не осталось. И еще… По просьбе Кричевской Малышев предупредил водителя Леже, Лежнева, об аресте и попросил его скрыться. Это произошло уже после его увольнения. То есть официально он тогда еще находился в отпуске.

Генерал-майор тяжело выдохнул:

— О господи.

— Кричевская всегда настаивала на политической подоплеке своего дела. Еще когда была задержана во Франции и в Министерстве юстиции решалось дело об ее экстрадиции, Кричевская пыталась представить все как политическую разборку. Юра ездил на ее экстрадицию. Вот так они и познакомились. Судя потому, что о ней рассказывали, Кричевская женщина обаятельная. Не удивлюсь, если она выставила себя жертвой политических интриг, а обвинение в убийстве мужа объяснила борьбой за власть на рынке медиа-услуг.

Генерал-майор Полонский уже не слушал Гольцова. Уставившись в одну точку, словно продолжая вчерашний разговор с невидимым собеседником, Полонский пробормотал вслух: