Феликс Меркулов - Хроника отложенного взрыва

Ермаков с уважением посмотрел на генерала. То, что вымогателям не поздоровится, можно было не сомневаться. Но Анатолий подумал о другом: по большому счету, у них с генералом одинаковый статус. Звания равнозначные. Должности… Надо еще проверить, у кого выше. После отставки Корсакова многие его замы остались не у дел. Большинство из них нашло место в различных отстойниках вроде непонятных фондов или малоизвестных коммерческих фирм, где коротали свой век без всяких надежд вернуться на большие орбиты.

В отличие от них, Полуяхтов не потерялся. Он ушел на какую-то мелкую, по сравнению с прежней, должность в Службе внешней разведки. Но остался тем, кем был: серым кардиналом. И сохранил большую часть своего влияния. Принцип «играть в команде-победительнице» его не подвел. Нынче Корсаков со товарищи играли где-то в первой лиге. А чемпионами были разведчики, и особенно питерцы, земляки президента, среди которых у Полуяхтова было много учеников и друзей.

«Тимофеич — старый волк. Непотопляем», — с уважением и затаенной надеждой думал про него Ермаков. Вот и получалось: номинально они равны, а на деле — Полуяхтов стоит гораздо выше на невидимой лестнице власти.

Поэтому временами Ермакову даже становилось страшно: вдруг с Полуяхтовым что-то случится? Что тогда? На своих перспективах можно будет поставить крест. Он останется один, как маленький мальчик, оставшийся без отца в диких джунглях.

— Как у тебя с увольнением? — спросил Полуяхтов, увидев, что гостя переполняют верноподданнические чувства, и оттого смягчившись.

— Оформляю документы.

— Хорошо.

— Скоро лягу в госпиталь на медкомиссию. — Анатолий повеселел. Мрачные мысли улетучились. Ничего с Тимофеичем не случится. А если и случится, ну и что? Он же не мальчик, адмирал уже. Своим горбом звание заслужил! Сколько операций провел?! То-то. Без всякого Тимофеича. И команда есть, своя, надежная. Тимофеичу такую надо еще поискать.

— Ну что ж, спасибо, что зашел, Анатолий, — произнес Полуяхтов, подавая руку для прощания.

Когда за гостем захлопнулась дверь, он пошел в спальню и лег на диван. Глаза уставились в потолок. Он думал о том, что партия затянулась. Словно мат поставлен, а несъеденные фигуры в нарушение всех правил продолжают атаковать короля-победителя. Шансов у них нет. Но как же они докучают. Ведь уже разыгран дебют новой, куда более интересной и важной партии. Так что хватит возиться на старой доске: пора смахнуть долой надоедливые фигурки.

«Завтра у Заславского первый укол. — Полуяхтов посмотрел на часы. — О, сейчас начнутся новости». Не поднимаясь, он взял пульт, лежавший на итальянской тумбочке рядом с кроватью, и включил телевизор: «Смотри-ка, опять наших на Олимпиаде засудили. Набрали недоносков в Госкомспорт: своих отстоять не могут…»

До укола Заславскому оставалось 9 часов 20 минут. Света Карманова, медсестра тюремной больницы Матросской Тишины, читала женский роман. И в этот миг для нее не существовало ни тюремных стен, ни утренних процедур. Она была на прекрасном тропическом острове, где роковая красавица Изабель билась за сердце миллионера Алекса, обладавшего атлетической фигурой и тигриной грацией. У Алекса была жена, которая изменяла ему и хотела забрать все его состояние. Но он почему-то первые две части романа любил ее как последний лопух. И лишь в начале третьей части начал слегка поддаваться чарам Изабель.

У Светы даже перехватило дыхание, когда Алекс чуть не ответил на поцелуй Изабель, когда та подбежала к нему после удачной игры в поло. «Какой дурачок, очнись же», — с придыханием подумала Света, переворачивая страницу. Изабель боролась с кознями коварной жены, потому что искренне любила Алекса и не хотела, чтобы он остался совсем без денег, когда разведется и женится на Изабель.

Скромная медсестра из Матросской Тишины всей душой была на стороне Изабель. Она настолько яростно желала победы героини, что с трудом удерживалась и не читала последнюю страницу.

— Сестричка, открой, — услышала она жалобный голос из девятнадцатой камеры.

Голос принадлежал высокому и красивому парню, которого все звали Вепрем. Света боялась его, у Вепря был взгляд голодного тигра. Она никогда не видела голодного тигра, но именно так его себе и представляла.

— Света, Светик, открой, плохо мне.

Вепрь сидел в одиночке. Врач рассказывал, что он голыми руками убил десять или пятнадцать человек. И предупреждал Свету, чтобы та ни за что не заговаривала с ним. И уж тем более не открывала дверь.