Джон Берли - Уайклифф и охота на диких гусей

В окошке над входной дверью у Зайчика Лэйна был виден свет. Уайклифф постучал, и почти сразу же на лестнице послышались шаги и Зайчик открыл ему. Казалось, он сделал это с облегчением.

– Мистер Уайклифф! Заходите, заходите, давайте я помогу вам снять плащ… – и добавил шепотом: – Он уже здесь, и я за него очень беспокоюсь.

Комната выглядела точно так же, как и несколько дней назад, когда Уайклифф играл здесь в домино в этой же компании. Коробка с костяшками все еще стояла посреди большого стола. В камине горел огонь, майор пил свое привычное виски в своем привычном кресле» Руки его были перевязаны, левая висела на перевязи, а правая была свободной, и ею он держал стакан со своим любимым напитком, наполовину уже опустошенный. Щеки его горели неестественным румянцем, глаза казались еще более навыкате, чем всегда, дышал он с шумом, словно преодолевая сопротивление воздуха. Тем не менее Уайклиффа он приветствовал своей обычной сардонической усмешкой.

– Вы времени даром не теряете, Уайклифф!

Зайчик вставил:

– Майор прибыл минут двадцать назад.

Уайклифф повернулся к Паркину:

– Вам следовало остаться в больнице.

Паркин набрал в рот виски, проглотил и неуклюже вытер губы тыльной стороной ладони.

– Нет, мне здесь больше нравится… Зайчик позвонил в больницу насчет Гетти, ему сказали, что ее состояние не хуже, чем можно было ожидать. Непонятно, правда, что это значит… – Он повернулся к Уайклиффу и скривился от неожиданной боли. – Надеюсь, вы поняли, что она решила спалить себя живьем вместе с отцовскими вещичками? – Он вздохнул. – Никогда не думал, что она так глубоко переживает все это… Представить только! Нет, я не имел права заводить дело так далеко…

Он отвернулся.

А Уайклифф подумал: «Бедная Гетти! Теперь она обязана брату жизнью и никогда ему этого не простит!»

В этой комнате сама атмосфера словно задавала нужный темп разговора – длинные паузы и недомолвки. Громко тикали часы. Майор все еще дышал прерывисто, как после пробежки, и это заставило двух других с тревогой посматривать на его покрасневшую физиономию.

– Гетти всегда была странной девочкой, – продолжал майор. – Ей нужно было родиться мужчиной. Она все никак не могла смириться, что мужчина в семье – я, и притом не такой, какими она воображала настоящих мужчин… – Он неожиданно усмехался: – М-да, если бы она и впрямь была мужчиной, то тогда – берегись, армия!

Они помолчали. Паркин снова повернулся к Уайклиффу, теперь с несколько сонным выражением на лице:

– Если с ней будет все нормально, дайте ей рассказать вам ее собственную версию, ладно? Не надо на суде склонять ее к чему-то, внушать всякие мысли… Я хочу сказать, она вряд ли признается, что… – он снова осекся и продолжил уже на другой ноте: – Она просто не вынесет, что я предстану перед судом, «наплевав на дорогого папочку». Она убеждена, что я всю жизнь только этим и занимаюсь – «плюю на дорогого папочку».

Он отпил еще глоток виски, подумал и сообщил:

– Ну теперь, я думаю, ей не придется беспокоиться.

Зайчик Лэйн следил за ним с тем выражением озабоченности, с каким мать наблюдает за больным ребенком.

– Ему нельзя столько пить… У него сердце…

– Да брось ты, Зайчик! – оборвал его майор. – Не корчи из себя наседку!

– Я думаю, надо позвать Макдональда. Макдональд – его лечащий врач, наблюдает его по поводу сердечного заболевания.

– Можешь звать доктора или уж сразу похоронщика, но только после того, как я расскажу мистеру Уайклиффу то, что собирался, после, но не раньше! – Он подвигался, пытаясь пристроиться в кресле поудобнее. – Вы уже уяснили, Уайклифф, что Джо застрелился из-за этих проклятых побрякушек, которые приволок его брат, эта сволочь?

Уайклифф кивнул.

– Я был как раз на лестнице и услышал выстрел. Если бы я вошел парой минут раньше, я мог бы спасти его… А на улице я встретил его брата, он пошел Голос не слушался майора. Он налил себе еще.

– А что получается, я один здесь пью? Зайчик, о чем ты думаешь? Разве Уайклифф трезвенник а?

Зайчик вопросительно поглядел на Уайклиффа, и тот кивнул. Лэйн поднялся и пошел на кухню.

Майор Паркин проводил его глазами:

– Хороший мужик… Соль земли, вот кто он. Это моя ошибка – я воспользовался его преданностью… Никогда не мог устоять перед соблазном показать нос…

– Кому? – кротко спросил Уайклифф.

– Судьбе! – усмехнулся майор.

– А вы фаталист?

– Закоренелый. У меня всегда был фаталистский взгляд на жизнь, а следовательно, я был вынужден признавать свое полное бессилие… – он засмеялся и тут же скривился от прорезавшейся боли. – Мой разум говорит мне об этом, но все остальное мое существо яростно сопротивляется такой мысли…