– Пока еще трудно сказать…
– Тогда слушай дальше. Пришел сосед хозяина, возмутился и зарезал быка. Ангел смерти в ярости поразил соседа за самоуправство молнией. И явились они все к Богу. А тот всех наказал и объяснил: «Каждый из вас был прав в своем суде, да только никто вам права судить не давал…» Тебе понятно?
– Не совсем… Я-то кого судил? Винокурова? Карманова?
– Нет, Степанов, ты закон судил. Ты ни мне, ни закону не доверял, ты нас решил под свое разумение подмять. Ты в трудную минуту поверил не в людскую справедливость, не в мудрость закона, не моему сердцу – ты свою особую правду выдумал, вот и пришлось подпевать жуликам, которых сам ненавидишь и презираешь! Поэтому и оказался тот самый счастливый случай, о котором ты говорил, на их стороне… И теперь они потерпевшие, а ты в тюрьме…
– Я не поэтому в тюрьме, – глухо сказал Степанов.
– Да знаю я уже, почему ты здесь… – махнул я на него рукой. – Я ведь тоже кое-что в жизни повидал. Были случаи: сидит бандит-рецидивист, трогательно раскаивается в совершенной им кражонке или мелком грабеже. Так обложит себя доказательствами – иголку не просунешь. А где-то там, глубоко, на самом дне висит на нем убийство или разбой…
– Мое преступление на поверхности было, прятать нечего, – сказал он упрямо.
– Вот именно! – усмехнулся я. – Из-за этого я и не мог сообразить так долго, что к чему. Пока с тобой лучше не познакомился и не задал сам себе вопрос: почему он так в тюрьму рвется? Что для него тюрьмы страшнее?..
– Теперь поняли? – дрогнувшим голосом спросил Степанов.
– Понял! – твердо ответил я. – И разбираться с вами буду круто…
* * *
По городу поехал с утра продуктовый фургон-«люкс». Заехал в ворота с надписью «Санаторий «Родник», потом в кафе «Ландыш», оттуда в детский сад МПС и рядом, в фирменный магазин «Мясо», затем не спеша покатил в сторону Загородного шоссе, проехал самодельные щиты «Шашлычная – 5 км», «Шашлычная – 1 км», вкатил на автостоянку с шашлычной, развернулся, подал задом к мангалу, у которого уже хлопотал Ахмет. Грузовик остановился, из кабины выпрыгнул Плахотин, они поговорили с Ахметом, потом шофер открыл тяжелые створки кузова, забрался в фургон и начал сбрасывать на руки Ахмету и его подмастерью бараньи туши.
Выгрузка заняла пару минут. Плахотин выскочил из кузова, помог оттащить шашлычникам мясо, пожал руку Ахмету и направился в кабину своего фургона.
А в кабине уже сидел я и покручивал на пальце оставленные им в замке зажигания ключи. Рассеянность понятная, легкообъяснимая – волновался парень, сильно торопился. Самое опасное – три минуты перегрузки уже украденного мяса.
Он смотрел на меня молча, выпучив глаза, а я ему пояснял:
– Мне кажется, Плахотин, что вы и так сильно намотались с утра. Наверное, будет правильно не утруждать вас больше баранкой, а отвезти в город пассажиром. И притом на легковушке…
Плахотин оглянулся на мангал и сник совсем – там стояло несколько «жигулей», вся площадка была полна людей, выправкой мало похожих на фланирующих автотуристов. Двое обыскивали Ахмета, Уколов доставал мясо из-под разделочного стола, из картонной коробки вынимали и пересчитывали выручку…
Дежурный сержант закончил «откатывать» на дактилоскопическую карту пальцы Плахотина, дал ему смоченную керосином тряпочку протереть руки и сказал мне:
– Минут через пять высохнет, я заполню формуляр, запросим на него справочную картотеку…
– Тоже мне злодея отыскали, – трусливо сказал Плахотин. – Отпечатки берут, как у Ионесяна, убийцы детей…
И жалобно зашмыгал огромным носом. Глядя на него, я думал, что для Плахотина неповторимо индивидуальным признаком должны быть не папиллярные узоры на пальцах, а этот удивительный нос.
– Нет, вы, Плахотин, конечно, не убийца, – успокоил я его. – Но злодей настоящий. Форменный. И доставать я вас буду до самых печенок!
– За что? Чего я вам сделал? А еще гугнят – органы справедливые, они беспристрастные! Мол, перед законом все равные! Болтовня, значит, одна получается?
– Так оно и есть – перед законом все равны. И закон действительно вещь беспристрастная. Но я-то не закон, я человек, и есть во мне одно ужасное пристрастие: я подлецов ненавижу!
– А что вы оскорбляете? Чем это я подлей кого другого?
– Ну извините. А подлее тем, что посадили в тюрьму человека, бросившегося спасать вашу, простите за выражение, шкуру! Это вы, именно вы своими показаниями посадили Степанова в тюрьму! И я персонально вам обещаю: сколько сил моих хватит – раскручу на всю катушку!..
Читать дальше