Милдред Дэвис - Комната наверху

— Не надо сейчас убирать, — сказала Хильда служанкам. — Оставьте это до утра. — В ее голосе не слышалось ни гнева, ни каких-либо иных чувств.

Патрисия поправила халат и пригладила волосы, накрученные на стальные бигуди. Кухарка ответила тихим, извиняющимся голосом: «Да, мисс», после чего обе они служанки поднялись по черной лестнице.

— Съешь бутерброд, Лью? — спросила Хильда, когда они ушли. Маленькая фигурка не шелохнулась, но сестра положила кусок хлеба на стол и пододвинула его поближе к мальчику, потом сходила в буфетную за молоком. Льюис молча сопел.

Сев за стол, Хильда смотрела на брата и ждала. Еще один наблюдатель на холодной улице тоже ждал. Ни он, ни Хильда не выказывали ни малейшего нетерпения. Наконец мальчик встал и подошел к раковине. Плеснув холодной водой на лицо и обрызгав при этом ворот своей пижамы, он беспомощно заозирался в поисках полотенца. Найдя только кухонное, Льюис вытерся им. Будто деревянный, он вернулся к столу и отхлебнул молока.

— Что ты делаешь здесь так поздно, Лью? — Бесцветным голосом спросила Хильда.

— Я с-спустился, чтобы попить. — Он опять засопел и допил молоко.

— Сюда? Зачем?

— Рол г-говорит, что вода из-под крана — отрава.

— А! — рассеянно молвила Хильда. — Съешь бутерброд.

— Н-не хочу.

Помолчав, она спросила:

— Когда ты возвращаешься в школу?

— Мама с-сказала, что мне не обязательно возвращаться на этой неделе. Из-за свадьбы и всего т-такого. Хильда, а К-киттен будет на свадьбе?

— Нет.

Он тяжело вздохнул. Его глаза медленно оглядывали кухню, он слишком устал, чтобы подняться и уйти. Его голова начала клониться вперед.

— А что они говорили, Лью? — спросила Хильда, встряхивая его, чтобы прогнать дремоту. Льюис испуганно вскинул голову и украдкой взглянул на сестру, заметила ли она это. Но Хильда скатывала шарик из хлебного мякиша и смотрела на него.

— О, всякое, — он подергал пуговицу. — Разные гадости.

— Какие?

— Они говорили, ч-что Киттен никогда б-больше не будет красивой. Злорадствовали. Особенно эта П-патрисия! Я ее ненавижу! — Он взволнованно нахмурил лобик и поднял глаза на сестру. — Это ведь не так, Хил?

— Нет.

— А к-когда ей будет лучше?

— Я не знаю. А что еще они говорили?

— Ч-что? А! П-просто всякие гадости. Они говорили, что т-ты бегаешь за Свендсеном. Это сказала Патрисия, и она, к-кажется, очень злилась. А кухарка сказала, что он к-красивый, и тогда Патрисия заявила, что ты за ним бегаешь, потому что К-киттен болеет. Она сказала, что если бы Киттен была в порядке, то не п-позволила бы тебе выйти замуж. — Его голос опять зазвучал негодующе. — А п-потом она сказала, что тебе т-теперь нечего беспокоиться, ведь Киттен никогда больше не будет хорошенькой. А потом кое-что еще. Что, когда п-приходят гости, мама говорит, что ты не выйдешь к ним, п-потому что у тебя болит голова, а на самом деле все не так, и ты просто пьяная.

Все это время Хильда сидела очень тихо, чуть отвернувшись к окну и не сводя глаз с хлебного шарика. От усталости в углах ее рта залегли складки. Не сознавая, она предоставила стоявшему под окном шоферу прекрасную возможность изучить ее лицо.

— Я рад, ч-что мы оставляем их тут, — сказал мальчик, откусывая кусок хлеба.

Хильда сменила тему, стараясь говорить как можно мягче:

— А что случилось в прошлые выходные, Лью?

— Ч-что? — переспросил Льюис, не сразу поняв, о чем речь.

— Ну, ты плакал во сне в ночь на воскресенье. Папа разбудил тебя. Разве ты не помнишь?

Лью положил бутерброд на стол. Только теперь до него дошло, что он ест, и мальчик с отвращением отодвинул хлеб.

— Помню, — ответил он так тихо, что она едва расслышала его.

— А ты помнишь, что тебе снилось?

— Д-да.

Помолчав секунду, она медленно спросила:

— Что?

— Это б-была… это была какая-то неразбериха.

— Расскажи все, что помнишь, Лью.

— Ну, я был н-на озере или чем-то таком. К-казалось, что это происходит в далеком прошлом. Сейчас трудно… — он смутился.

— Да, Лью, — тихо сказала она.

— Я, к-кажется, ловил рыбу. Да, н-наверное, потому что вдруг у меня в руках оказался маленький окунь. Он б-был ужасно маленький, всего дюйма два. Так что я бросил его обратно в воду, и он уплыл. А п-потом Киттен говорила со мной. Я не п-помню, откуда она появилась, она п-просто возникла. И разговаривала со мной, как всегда. — Похоже, ему внезапно стало холодно, он съежился и спрятал руки под колени. — П-потом мы начали делать лодку. Киттен помогала мне. Лодка была как моя настоящая. И я с-сказал, что получилось красиво. Но на самом деле она не была к-красивой. Не знаю, п-почему я так сказал, может, во сне мне казалось, что лодка красивая. И я сказал: «Давай п-по-катаемся на ней». И мы поплыли. И… и с-сначала там была лодка побольше. Мы задели ее бортом, как будто это была льдина. И Киттен все время смеялась, ну, з-знаешь, как она обычно смеется. А потом… потом… — Голос мальчика прервался, как будто сон все еще был очень ярок в его воображении. Глядя на Хильду невидящим взором, он опять принялся теребить пуговицу пижамы. — А п-потом нас как будто заколдовали, — продолжал он тихим, еле слышным голосом. — Мы остановились, даже ветер стих. А небо п-потемнело, и — ты знаешь, как это бывает во сне, — мне стало так с-страшно… Я не могу объяснить.