Дик Фрэнсис - Ноздря в ноздрю

Меня охватила паника, я попытался приподняться.

— Лежите спокойно. — Тот же женский голос, рука легла на плечо, прижала к каталке. Она посмотрела мне в глаза. — Вы сильно стукнулись головой.

Боже, я сломал себе шею.

Попытался шевельнуть пальцами ног и увидел, как дернулось одеяло. На душе сразу стало легче. Я поднял руку и вытер со лба холодный пот. «Вроде бы все как обычно, — подумал я, — пусть и ощущения какие-то странные».

— У вас, вероятно, сотрясение мозга, — продолжала женщина. — Мы везем вас на сканирование внутричерепной полости.

Оставалось надеяться, что они найдут в этой полости мозг, а не что-то еще.

Хотелось понять, где я. В больнице, это ясно, но где? И почему я в больнице? Голова определенно не справлялась с вопросами, вот я и решил пойти легким путем: делать то, что велено. Откинулся на подушку и закрыл глаза.

Следующие несколько часов я смутно ощущал, как меня поднимают и опускают, мнут, говорят обо мне, но не со мной. Мир существовал вокруг, но без меня.

Я не мог вспомнить, как здесь оказался. Что тревожило, я вообще мог мало чего вспомнить. Задавался вопросом: кто я? И утешало лишь одно: я понимал, что это важно. То есть, скорее всего, я не сошел с ума. «Само собой, — думал я, — рехнувшись, я бы не стал задавать себе такой вопрос». Но ответа не знал.

Бессвязные мысли приходили и уходили. Соберись, сказал я себе, отсортируй их. Определись с приоритетами. Кто я? Почему я здесь? И где это здесь?

— Мистер Мортон? Мистер Мортон? — слева донесся женский голос, и кто-то погладил мою руку. Мистер Мортон — это я? Должно быть. Я действительно уже хотел вернуться на землю живых? Пожалуй, пора.

Я открыл глаза.

— Он в сознании, — добавила женщина. — Привет, мистер Мортон, как вы себя чувствуете?

Я попытался сказать, что все в порядке, с губ сорвался хрип. Женщина, похоже, подумала, что это добрый знак, раз я вообще отреагировал. Наклонилась ниже, улыбнулась.

— Отлично. Все у вас будет хорошо.

Почему мне показалось, что она пытается убедить в этом не столько меня, сколько себя?

Я вновь попробовал заговорить:

— Где я?

— В больнице Эдденбрука. В Кембридже.

Я что-то знал о больнице Эдденбрука, точно знал. Но что именно? В голове у меня щелкало, соединялось и складывалось, но наконец пришел ответ: в больницу Эдденбрука привозили жертв отравления.

Почему я так подумал? Кто были эти жертвы? Поправились ли они? Я решил не тревожиться об этом. У них все будет хорошо, сказал я себе. Так говорила эта женщина, и я ей верил. Я снова закрыл глаза. Понял, что пока не готов участвовать в жизни этого мира.

В следующий раз очнулся в темноте. Справа от меня находилось окно, и за ним все было черно, если не считать пары желтых пятен уличных фонарей. Я лежал на кровати. Помнил, что нахожусь в больнице, больнице Эдденбрука. В Кембридже, но не мог вспомнить почему. Гадал, что могло случиться со мной в ресторане.

— Привет, Макс, — послышался голос слева от меня.

Я перекатил голову по подушке. Каролина. Улыбнулся ей.

— Привет, Каролина. Как хорошо.

— Так ты знаешь, кто я?

— Разумеется, знаю. Я, конечно, в больнице, но я не тупой.

— Доктор предупредил, что ты можешь не вспомнить меня. Он сказал, что раньше ты даже не помнил, кто ты. Весь день то приходил в себя, то проваливался в небытие. Как ты себя чувствуешь?

— Лучше, увидев тебя. Но почему я здесь?

— Ты попал в автомобильную аварию. Автобус врезался в твой автомобиль, и ты ударился головой. Они думают, о боковое стекло. Говорят, что у тебя легкое сотрясение мозга, но через несколько дней ты поправишься.

Я не помнил ни аварии, ни автобуса.

— Как ты меня нашла?

— Я позвонила тебе на мобильник, чтобы сказать, на каком поезде приеду, и мне ответила медсестра. Сказала, что ты в больнице, и я сразу приехала. — Каролина улыбнулась.

«Какая она милая», — подумал я.

— И который теперь час?

— Около двух.

— Ночи?

— Да.

— Ты уж извини, что оставил тебя без обеда. Где ты остановилась?

— Здесь. — Мне это тоже понравилось. — Пришлось уговаривать, но в конце концов они разрешили мне остаться.

— Но ты же должна где-то спать?

— Мне и так хорошо. — Опять она мне улыбнулась. Как мне это нравилось. — Я найду, где отоспаться, утром.

«Ну и ну», — подумал я.

— Ты по-прежнему собираешься подать на меня в суд? — спросил я.

— Вне всякого сомнения. — И она рассмеялась. Но смех превратился в слезы, которые покатились по ее щекам. Она смеялась и плакала одновременно. — Господи, я так рада, что с тобой все в порядке. Не делай больше этого.