Дик Фрэнсис - Ноздря в ноздрю

— Раньше одиннадцати он не появится, — ответила женщина.

«Что-то тут нечисто, — подумал я. — День скачки „2000 гиней“, а управляющий ипподрома не появится до одиннадцати».

— Похоже, у него выдалась тяжелая ночь, — продолжила она. — Съел что-то не то. Очень не вовремя, доложу я вам. И как я могу со всем справиться одна? Мне не платят так много, чтобы я со всем справлялась одна.

Зазвонил телефонный аппарат, стоявший на столе рядом с ее внушительным задом, и избавил меня от продолжения разговора. Я вернулся к фургону «Стресс-фри кейтеринг».

— Значит, так, — сказал шофер, он же грузчик и экспедитор. — Все заказанное вами в контейнерах. Будете проверять перед тем, как расписаться за доставку?

Я всегда все проверял. И частенько находил в бумагах неточности. Но сегодня решил рискнуть и не глядя расписался на бланке, который он мне протянул.

— Отлично, — кивнул он. — Еще увидимся. Я все заберу в шесть часов.

— Нет вопросов, — ответил я. «Шесть часов» лежали в далеком будущем. Слава богу, я уже приготовил и стейки, и начинку для пирожков. Оставалось только разложить ее в овальные керамические формы, закрыть слоем теста и поставить в горячую духовку на тридцать пять минут. Нарезанные овощи дожидались в холодильной камере моего ресторана, как и спаржа, которая ждала, когда ее сварят. Летние пудинги я приготовил в четверг, во второй половине дня. И тут работы было немного: достать из форм да украсить взбитыми сливками и половинками клубничек. Говорить Мэри-Лу о том, что клубнику вырастили на юго-востоке Франции, я не собирался.

Как правило, я не устраиваю «выездных сессий», но уик-энд «2000 гиней» — исключение. Последние шесть лет эти скачки служили мне самой лучшей рекламой.

Среди посетителей моего ресторана преобладали люди, связанные с миром скачек. Мир этот я знал хорошо и полагал, что понимаю. Мой отец был достаточно известным жокеем в стипль-чезе, [5] Стипль-чез (стипл-чейз) — скачки с препятствиями. а потом стал куда более знаменитым тренером. Он погиб в автомобильной аварии, когда мне исполнилось восемнадцать: отправился в Ливерпуль на «Гранд нэшнл» [6] «Гранд нэшнл» — крупнейшие скачки с препятствиями, проводятся ежегодно весной на ипподроме Эйнтри близ Ливерпуля (дистанция четыре с половиной мили). и попал под выехавший на встречную полосу груженный кирпичом трейлер. Я бы поехал вместе с ним, если бы не мать. Она настояла на том, что я должен остаться дома и готовиться к выпускным экзаменам. Мой старший сводный брат, Тоби, пошел по стопам отца и тоже стал тренером, хотя и не добился таких же успехов.

Мое детство прошло верхом на пони и в окружении лошадей, но я не разделил любви Тоби ко всему лошадиному. Более того, полагал оба конца лошади опасными, а середину — неудобной. Один конец кусается, другой — брыкается. И я так и не смог понять, почему на прогулку верхом необходимо отправляться в ранние часы холодного дождливого утра, когда нормальные люди крепко спят в мягкой, теплой постели.

Более тринадцати лет прошло с того дня, как полицейский позвонил в парадную дверь нашего дома, чтобы сообщить матери: то, что осталось от «Ягуара» отца (с водителем в кабине), идентифицировано как собственность мистера Джорджа Мортона, проживающего в Ист-Хендреде.

К экзаменам я подготовился на совесть, чтобы не доставлять матери лишних волнений, и меня приняли в университет Суррея на химический факультет. Но тут моя жизнь совершенно переменилась, не из-за смерти отца.

Переменил ее год между окончанием школы и продолжением учебы.

Все закончилось тем, что я не поехал ни в Суррей, ни в какой другой университет. По намеченному плану собирался поработать шесть месяцев, чтобы на эти деньги еще шесть месяцев путешествовать по Ближнему Востоку. Меня определили посудомойкой-грузчиком-мальчиком-на-побегушках в загородный паб-ресторан-отель, который располагался в Оксфордшире, окнами выходил на Темзу и принадлежал овдовевшей дальней родственнице матери. По-хорошему, должность мою следовало назвать «кухонный уборщик», по служебной иерархии она располагалась так низко, что дальняя родственница матери величала меня «временным помощником младшего менеджера». Слово «менеджер» подразумевает некий уровень ответственности. Я отвечал только за одно: каждое утро будить служанку, чтобы она разносила чай гостям в семи номерах на двоих. Поначалу для этого мне приходилось по пять минут барабанить в дверь ее спальни, пока она с неохотой не открывала. Но через пару недель задача моя существенно упростилась: требовалось лишь столкнуть девицу с кровати, которую мы начали делить.