Светлана Потоцкая - Убийство и Дама пик

Как всегда, когда думал о Милочке, он проехал нужный поворот. Пришлось вернуться на несколько кварталов назад. Павел никогда бы не поверил, что еще способен на такие чувства. Его первый и пока единственный брак так стремительно развалился, так тяжел был разрыв, что он сознательно не хотел никаких прочных привязанностей, не давал женщинам никаких обещаний, да и от них, если уж на то пошло, ничего не требовал и не ждал, кроме легких, ни к чему не обязывающих отношений.

На рынке царила обычная суета, заморские фрукты после августовских событий подскочили в цене раза в три, не меньше, но и сугубо отечественные огурцы-помидоры от них не намного отстали. Павел загрузил пакеты в машину и отправился дальше, предвкушая тихий и во всех отношениях приятный вечер у Милочки...

Впервые попав в ее квартиру, он удивился сочетанию в ней в принципе не сочетающихся вещей. Потрясающий, просто стерильный порядок - и, мягко говоря, бедность обстановки. На старой, с бору по сосенке собранной мебели не было ни пылинки, немодные, давно требующие замены плита, раковина и прочие атрибуты быта сверкали чистотой, ковер возле дивана был аккуратно заштопан. Павлу все время казалось, что он одним своим присутствием нарушает сложившийся порядок вещей. И еще - чувствовал себя полным профаном.

- Видите вот этот комодик? - спрашивала Милочка, указывая на нечто странное и, с точки зрения Павла, даже кривобокое. - Это приданое моей прабабушки. Девятнадцатый век. Ну где еще можно встретить такую прелесть?

"Под лестницей у нашего вахтера, - чуть не ляпнул он в первый раз. Один к одному, только там сверху стоит электроплитка, а на ней - вечно закопченный чайник". Слава Богу, удержался. Позже научился отличать старые вещи от старинных, даже мог примерно определить время появления каждой на свет, стиль, особенности. Но это пришло позже. Милочка же просто жизни себе не представляла без истории, каждая вещь в ее квартирке была реликвией, с каждой было связано какое-то событие. О какой-нибудь вазочке, доставшейся ей по наследству, могла рассказывать часами. И штопаный ковер существовал не потому, что не было денег на новый. А потому, что это тоже была память, которую невозможно купить ни за какие деньги.

Прошло несколько месяцев, прежде чем Павел почувствовал себя в доме Милочки комфортно, и то исключительно благодаря необыкновенному такту хозяйки. И еще - ее теплоте и отзывчивости. За каждую сделанную для нее мелочь, будь то приклеенная плитка в ванной или отремонтированный утюг, она благодарила так, словно ей преподнесли невероятно дорогой подарок. И всегда находила повод вспомнить об этом и лишний раз восхититься.

Павел запер машину, поднялся по лестнице и позвонил в знакомую уже до мелочей дверь. Никто не отозвался. Он посмотрел на часы: ну конечно же, так рано он никогда не приезжал, а об изменениях в своей жизни предпочел Милочке до поры до времени не рассказывать - из суеверия, что ли? А еще потому, что ее мучили какие-то неведомые Павлу проблемы. Узнать бы какие. Для того чтобы в жизни Милочки не было вообще никаких проблем, он бы ничего не пожалел.

Отпер дверь, вошел... И сразу его охватило знакомое чувство покоя. Квартира просто дышала Милочкой. Как он мог жить без этого удивительного создания, подумал Павел, а одновременно почувствовал привычное беспокойство: как бы его фея не исчезла, не растворилась в каких-то неведомых сферах. Всегда этого боялся, с первой минуты знакомства, хотя и понимал, что выглядит старым сентиментальным идиотом.

Наверное, это была любовь с первого взгляда. А познакомились они почти как в романе - чуть ли не на улице. В тот день Павлу пришлось оставить машину на станции техобслуживания: что-то в ней забарахлило, теперь уже и не вспомнить, что именно. Домой возвращался на двух троллейбусах с пересадкой и по дороге решил зайти в магазин: дома в холодильнике было почти пусто. Вот в магазине все и произошло.

Очереди практически не было. Стоявшая перед Павлом миниатюрная, хрупкая девушка попросила продавщицу найти ей кусочек колбасы поменьше. Продавщица же швырнула на весы нечто явно неподходящее и чуть ли не на весь магазин высказалась о "голытьбе, которой дома надо сидеть, если нет денег". Девушка буквально отшатнулась от прилавка, и Павел увидел ее глаза: большие, голубые, полные слез. Глаза несправедливо обиженного ребенка. И его будто кипятком обдало. Лишь потом он понял, что это была огромная жалость и желание защитить это белокурое, ангельское существо. Он испытал чувства, ему в принципе несвойственные. Этот-то неожиданный всплеск эмоций все и решил.