Светлана Потоцкая - Убийство и Дама пик

- Освободился пораньше, - сказал Павел, выходя из комнаты в коридор. Привез тебе фруктов. Устала?

Почему-то он всегда говорил с ней телеграфным стилем. А быть может, вообще не умел красиво говорить. И уже никогда не научится, судя по всему.

Милочка чмокнула его в щеку и негромко сказала:

- Спасибо, Павлик. Опять меня балуешь. Он хотел возразить, что никакое это не баловство, но посмотрел на нее - и у него перехватило дыхание. Никогда еще не видел ее такой красивой и такой... странной, что ли. Щеки разрумянились, глаза блестят, чуть приоткрытые губы подрагивают, а дышит так, будто всю дорогу бежала бегом. И взгляд совершенно отсутствующий. Его снова кольнуло предчувствие каких-то неприятных перемен в жизни.

- Проголодалась? - спросил он, просто чтобы что-то спросить.

- Что? Ах нет, совсем не хочу есть. Может быть, позже...

Милочка упорно не смотрела Павлу в глаза. Она сняла плащ, аккуратно повесила его на плечики и убрала в стенной шкаф. Туфли тоже спрятала в специальное отделение и надела домашние. Он невольно посмотрел на свои ботинки: всегда забывал переобуваться, хотя специально для него были приобретены тапочки и поставлены на видное место. Конечно, Милочка никогда не станет делать замечания, но это, пожалуй, еще хуже.

Он молча стал переобуваться, ожидая традиционного глубокого вздоха облегчения: порядок восторжествовал. Но Милочка, похоже, не заметила ни самой оплошности, ни неуклюжей попытки ее Исправить. Мысленно она явно была где-то в другом месте.

- Нас завтра приглашают за город, - сказал Павел, когда они оба прошли в комнату и Милочка скрылась за дверцей шкафа, чтобы переодеться. - Ты ничего не имеешь против?

- Завтра? - приглушенно отозвалась она. - Н-нет. А кто приглашает?

- Наташа с Андреем. Поедем?

- Если ты хочешь...

- Я тебя спрашиваю.

Помимо его воли голос прозвучал резко. Милочка выглянула из-за шкафа:

- Ты сердишься? Я просто неудачно выразилась. Конечно поедем. Мне очень нравятся Наташа и Андрей. Да, я рада.

Павел присел в кресло и стал рассматривать давным-давно знакомый узор ковра. Сигнал тревоги внутри звучал все громче. Обычно Милочку приходилось уговаривать оторваться от ее романа, подышать свежим воздухом, пообщаться с людьми. Сегодня она согласилась почти сразу. И почему-то сочла нужным сообщить, что его друзья ей нравятся. Нет, профессия все-таки оставляет на человеке неизгладимый отпечаток: скоро он самого себя будет подозревать в неточностях биографии и неадекватности поведения.

- У тебя все в порядке? - осторожно спросил он.

Милочка появилась перед ним в домашнем платье, которое ей удивительно шло, и присела на ручку кресла:

- Павлик, у меня все хорошо. Кажется, я почти закончила роман. Остались сущие пустяки, так, дошлифовка. Мне оставалось найти одно письмо Екатерины к Григорию Орлову - и вчера я его нашла! Теперь все встало на свои места, я закончила эпилог так, как хотела. Я практически все закончила. Даже странно чувствовать себя свободной...

Он испытал невероятное облегчение. Господи, как все, оказывается, просто! Она закончила десятилетний труд, вот и разгадка задачки. Отсюда странность поведения, ответы невпопад, отсутствующий взгляд. Теперь все будет по-прежнему, только еще лучше. А он хорош, ревнивый, подозрительный дурак!

Павел притянул Милочку к себе на колени и спросил:

- А как мы будем отмечать окончание твоего труда? .

- А мы не будем это отмечать, - засмеялась Милочка. - Вот издам его, получу гонорар, стану лауреатом какой-нибудь потрясающей премии, и тогда мы с тобой поедем в Париж и все там отметим. Вдвоем. Хорошо?

Ему было так хорошо, как никогда в жизни...

Глава 3 К ДРУЗЬЯМ ЗА ЯБЛОКАМИ

Наташа

Колян появился в поселке недели две назад, отсидев за хулиганство и пьяный дебош три года. В наше время три года - это как раньше десять: жизнь меняется чуть ли не каждый день.

Он ходил по поселку и не узнавал его: новые богатые дома, новые люди, почти на каждом дачном участке машина, а по выходным и по нескольку сразу. Новые деньги, в магазине незнакомые товары в ярких упаковках, а уж про цены и говорить нечего. Ошалел он совершенно. А главное, непонятно было, чем теперь заниматься, где деньги добывать. Раньше он трудился разнорабочим на фабричке недалеко отсюда, деньги получал смешные, но на выпивку хватало. Пил Колян по-черному, надирался до безобразия почти каждый вечер и становился буйным и неуправляемым, по пьяному делу и загремел в колонию.