Владимир Кашин - Готовится убийство

«Вам следует обратиться в милицию. Покажите это, — Коваль снова взял тетрадный листок в руки, — вашему участковому».

«В том-то и дело, что не хочет Василь связываться с милицией. Он и сам немножко милиционер… То есть командир сельской дружины, и ему неловко обращаться за помощью… И вообще, Дмитрий Иванович, кто будет с этим возиться?! Кому нужно?! Положат под сукно, или, если шум поднимут, этот, — Пидпригорщук кивнул на бумажку, — сначала притихнет, а потом, когда все забудется, отомстит Василю… Или хуже того — найти не найдут, а люди Василя обсмеют, с нашими выселчанами держи ухо востро!» Он замолчал, но привычке обиженно сжав губы уголками вниз.

«Василь не обратится в милицию, — подтвердила женщина. — Очень просим вас, Дмитрий Иванович, приезжайте, помогите… Вы же наших людей знаете, сами на Ворскле выросли, быстро разберетесь… Отец мой, Порохня Андрей, с вами в одном классе учился, в первой школе. Не помните?»

«Почему же, Порохню помню. Да и всех наших. Как он?»

«Погиб на фронте», — вздохнула Оля.

Несколько секунд помолчали. Дмитрий Иванович из семнадцати соучеников предвоенного выпуска нашел только пятерых.

«Да ведь в милиции вашей люди тоже местные, обстановку знают, найдут этого автора».

«Дмитрий Иванович! — Оля, казалось, готова была разрыдаться. — Дмитрий Иванович!..»

Петро Пидпригорщук, уже потеряв надежду привезти полковника в Выселки, сидел молча.

«Чем занимается в колхозе ваш брат?» — вдруг спросил его Коваль.

«Механизатор. Передовик соцсоревнования… Но не в этом дело. Он во все нос сует. Любит правду-матку в глаза резать. А бывает, и меры принимает… Ну конечно, добровольная дружина, так что многим залил за воротник горячего… Вот и боимся за него… Хотя народ у нас уже не тот, что раньше, но, видите, находятся еще выродки… Может, от какой-то яблони яблоко недалеко откатилось…»

«Значит, такой правдолюбец ваш брат не по служебным обязанностям?»

«На общественных началах, — подтвердил Пидпригорщук. — По совести… И вы, Дмитрий Иванович, тоже ведь на общественных началах могли бы помочь, — вдруг, обрадовавшись своей изобретательности, заблестел глазами гость. — Тем более что вся эта беда у Василя из-за того, что он ваш помощник, то есть я имею в виду милицию».

«О, вы хитрец», — улыбнулся Коваль.

Пидпригорщук, чувствуя, что полковник заколебался, заговорил быстро, взволнованно:

«И я вас, Дмитрий Иванович, не как полковника, а просто как дорогого земляка приглашаю погостить… Наверное, давненько на родине не бывали… В райцентре, на том месте, где ваша хата стояла, на горе, теперь гостиница, но все равно люди говорят не «там, где гостиница», а «там, где Ковали жили».

С того пригорка, самого высокого в местечке, малому Митюхе когда-то открывался мир, необъятный и необозримый, как мощеная улица, которая вела в долину и казалась ему бесконечной. Там был дивный мир — в нем пыхканье молотилки было дыханием невидимого дракона, а за горизонтом, в который упиралась улица, жили таинственные сказочные чудовища. Интересно, какой увидится сейчас ему, поседевшему, потрепанному жизнью, эта долина, где каждую осень стучала молотилка, вызывая в нем безудержное стремление проникнуть в неизвестный и, может быть, опасный, но такой привлекательный взрослый мир. Или навсегда исчез для него тот дивный загадочный мир, который окружал его в детстве, исчезло очарование родного края?

Оставив беспокойную службу, Коваль терзался безделием. Мерил широкими шагами новую квартиру или часами сидел на балконе: перед ним вдалеке синел могучий Днепр и расстилались заднепровские дали. Когда работал, не находил времени посидеть за книгой, читал урывками. Теперь времени было с лихвой, а к книгам не тянуло. Все вспоминались ему прежние розыскные дела, снова переживал их перипетии, а иногда по-новому осмысливал их, делал, как шахматист, новые ходы, радуясь, что и они ведут, как и раньше, к тем же выводам.

В душе он обрадовался этому неожиданному случаю, позволяющему ему еще раз встретиться с тайной и погрузиться в исследование глубинных человеческих страстей. В конце концов он не имеет права прятаться со своим опытом. Понимал справедливость слов Пидпригорщука о том, что в районе не будут заниматься такой мелочью, как этот подброшенный листок. Разговор в милиции о профилактике правонарушений, предупреждении трагедий много, но все равно продолжают жить по пословице «пока гром не грянет…». И шевелятся обычно, когда предупреждать уже становится поздно… Поэтому, если говорить честно… А там видно будет, следует ли обращаться в официальном порядке, поставить в известность райотдел милиции… Впрочем, это он уже сам начал уговаривать себя принять предложение Пидпригорщуков.