Чингиз Абдуллаев - Жребий Рубикона

– Срочно войдите в кабинет Окрошидзе и сообщите ему, что у меня появились доказательства убийства Долгоносова.

– О чем вы говорите? – спросил Балакин. – Какие доказательства?

– Его отравили. Идите к Ростому Нугзаровичу. Иначе может случиться несчастье.

– Сейчас пойду, – пообещал Балакин, – у меня как раз сидит Григорий Антонович, и мы вместе скорбим по поводу смерти Моркунаса. Он был очень хорошим ученым.

– Позвоните Окрошидзе, – вдруг потребовал Дронго, – попросите, пусть снимет трубку.

– Сейчас я ему позвоню. Подождите. – Было слышно, как Балакин поднял трубку прямого телефона и долго ждал соединения, но трубку не брали, и он перезвонил Офелии.

– Ростом Нугзарович в кабинете?

– Он сейчас занят, – сообщила секретарь.

– Кто у него? – поинтересовался Балакин.

– Кошкин, – ответила Офелия, – кажется, они говорят о реорганизации нашего института. Но я точно не уверена.

– Сейчас я к нему пойду, – решил Балакин и попросил Дронго перезвонить через пять минут.

– Он уже пошел к Окрошидзе, – вздохнул Дронго, – нужно все-таки понять, что именно там происходит. Если бы Ростом Нугзарович соизволил рассказать мне, какие именно неприятности у них были на работе, я, может быть, быстрее бы понял, какие опасности могут их подстерегать. Но он сразу прекратил беседу, как только я спросил его о возможных личных отношениях с Далвидой.

– Он тебя выставил? – догадался Вейдеманис.

– Еще как. Сразу начал нервничать. Наверное, не без причины. И сама Далвида мне намекала. И конечно, Раиса Тихоновна. Видимо, первым ухажером Далвиды был Ростом Нугзарович. Но он был слишком нерешительным. Для кавказского мужчины увиваться за женой своего сотрудника и знакомого сложно. Своеобразный кодекс чести. А вот Николаю Тихоновичу было гораздо легче. Тем более что к этому времени у самой Далвиды и ее мужа отношения окончательно расстроились.

– Ты сам говорил об известном российском певце, который трижды был женат на женах своих друзей, – напомнил Эдгар.

– С ужасом говорил, – признался Дронго, – видимо, во мне тоже сидит тот самый комплекс кавказского мужчины. Невозможно ухаживать за женой своего друга или даже за супругой своего сослуживца. Это табу, которое практически невозможно нарушить.

– Ты всегда говорил, что важна абсолютная свобода, – улыбнулся Вейдеманис, – и если люди любят друг друга, они имеют право на счастье. Даже если оба не свободны. Или тоже уже поменял свои взгляды?

– Не поменял, – отрезал Дронго, – и ты прекрасно знаешь мою точку зрения. Когда встречаются два человека, которые хотят встречаться и нравятся друг другу, они имеют на это право, даже если в их документах стоят печати о браках и оба не свободны. Это и есть свобода. Но когда мужчина встречается с женой своего друга, он совершает подлость по отношению к своему другу, а это нарушение неких глубинных норм мужской дружбы. Это свобода, которая бросает серьезный вызов мужскому кодексу чести. И я не уверен, что так поступать правильно.

Раздался телефонный звонок. И Дронго сразу ответил:

– Да, это я, Вилен Захарович. Спасибо, что позвонили. Передайте телефон самому Окрошидзе. Спасибо. Ростом Нугзарович, выслушайте меня внимательно. Мы получили одежду от вдовы покойного Долгоносова и передали ее на экспертизу. И выяснили, что на рубашке есть следы слюны покойного. Эксперты обнаружили там остатки яда. Вашего директора отравили. Алло, вы меня слышите?

– Я так и думал, – неожиданно произнес Окрошидзе, – это могло случиться.

– Мы должны с вами срочно увидеться, – настойчиво произнес Дронго, – и вы обязаны мне рассказать обо всех проблемах в вашем институте.

– Не сегодня, – возразил Ростом Нугзарович, – у меня есть еще не решенные вопросы в институте. Давайте завтра утром. Я обещаю, что приму вас и мы поговорим.

– Хорошо, – согласился Дронго, – тогда завтра утром я к вам приеду. Странно, что он так сказал, – мрачно произнес он, обращаясь к Эдгару, – он говорит, что так и думал. Более того, сказал, это могло случиться. А ведь еще вчера он был уверен, что никто не мог отравить Николая Тихоновича. Что у них происходит? Почему он так резко поменял свое мнение?

– Ты уверен, что тебе нужно подниматься к Далвиде Марковне? – спросил вместо ответа Эдгар. – Ведь тебе придется сказать ей правду. Она может выставить тебя из дома, даже не дослушав, как Окрошидзе. Ей может не понравиться твоя ложь. Даже несмотря на ночь, которую ты провел рядом с ней. Кажется, ты всегда говоришь, что у женщины все сердце, даже голова.