Марина Крамер - Жить на свете стоит

Леня смотрел на нее, молчал и думал: «Странная девка. Внутри как стальная, а все в какие-то сказки о справедливости верит. Хорошо, что я давно перестал в них верить».

– Что же ты молчишь, Леня?

– Ника-Ника… не о том ты думаешь сейчас, – вздохнул он, покручивая кружку. – Тебе ребенка надо здорового родить.

– Я хочу знать… – тихо проговорила она, пристально глядя ему в глаза.

Леня снова вздохнул:

– Если ты о племяннике, то он, думаю, уже сидит в одном котле со своим дядюшкой.

– Думаешь?

– Это я про котел. Или ты веришь в загробную жизнь?

– Я давно ни во что не верю, Леня. Я хочу только одного…

– Справедливости, я помню, – улыбнулся он грустно. – Ну, можешь считать, что твое желание исполнилось. Подробности нужны? Может, не стоит в твоем положении?

– Давай я сама решу, хорошо? – жестко сказала Ника и сделала большой глоток из кружки. – Рассказывай.

– Жестокая ты. Ну, слушай. Я его подкараулил в сауне с девками. Уговорил администраторшу уйти, в пиво ему снотворного сыпанул, сам сел на входе – вроде как сотрудник. Он отрубился, девки уехали. Остальное просто. Затащил его в парилку, подпер дверь, чтоб выйти не смог, и сломал регулятор температуры.

У Ники по спине пробежал холодок. Она подозревала, что тихий Леня не так прост, как кажется, и совершенно точно не так уж безобиден, но его рассказ все равно поразил и напугал ее.

– Теперь я буду жалеть, что рассказал тебе, – со вздохом произнес он. – Вряд ли ты станешь относиться ко мне так же, как прежде. Я пойму. Трудно знать о человеке такое.

Ника помолчала, а потом, дотянувшись до его щеки, погладила холодными пальцами:

– Мое отношение к тебе не изменится, поверь. Я знавала людей и похуже. Ты сделал то, что смог, и так, как смог. И я тебе благодарна.

– Не стоит. По большому счету я сделал это не для тебя и даже не для себя. Это плата за то, что твой ребенок никогда не увидит отца.

И вот тут Ника заплакала. Заплакала за много дней впервые, навзрыд, с подвываниями и всхлипами. На них оборачивались, подошла официантка, но Леня жестом показал, что все в порядке и трогать их не стоит. Он не успокаивал Нику, не уговаривал – понимал, что ей необходимо выплеснуть из себя всю тяжесть, которую она носила столько времени. Необходимо освободиться от этого, чтобы суметь жить дальше.

Она плакала долго, до тех пор, пока не обессилела совершенно и не улеглась головой на скрещенные руки. Плечи ее все еще вздрагивали, но дыхание уже становилось ровнее. Ника открыла глаза и почувствовала, что ей стало легче даже физически, как будто слезы смыли всю тяжесть с души.

– Спасибо тебе, Лень, – проговорила она, глядя перед собой.

– Прекрати. Давай я отвезу тебя домой, уже поздно.

– Я хочу к себе. Не могу больше у Ирки с Иржи, – прошептала она. – Поможешь?

– Конечно. Я же теперь рядом. Да, кстати. – Он полез в карман и протянул Нике банковскую карточку.

– Что это?

– Это теперь твое. Макс успел перевести на этот счет практически все, что у него было. Код – твой день рождения. Я нашел это в его сейфе, когда разбирал бумаги. Думаю, тебе пригодится.

– Я не могу взять эти деньги.

– Не дури. Можешь. У тебя будет ребенок Макса – ну, так, может, это его деньги, а? Он имеет на них полное право, его отец заработал их. Поэтому забирай и трать. Получай удовольствие от жизни. Думаю, Макс бы этого хотел.

В ноябре Леня неожиданно исчез, оставив странную прощальную записку: «У меня осталось незаконченное дело». Ника, не ожидавшая такого, слегка растерялась, оставшись одна. Ирина вот уже неделю лежала в центре пластической хирургии, ожидая первой пересадки, Иржи пропадал у нее все свободное время. Ника осталась без поддержки. Она продолжала исправно посещать врача, много гуляла, старалась не думать о плохом. Иржи нашел для нее прекрасного учителя чешского, и Ника уже довольно свободно говорила и даже задумывалась о том, чтобы попробовать писать. Но пока реального желания у нее не возникало. Все ее устремления были сосредоточены на одном – ребенке. Вся жизнь подчинялась этому. Ника не давала себе расслабиться, поддерживала физическую форму, читала много хороших книг и однажды наткнулась на ту самую, которую они читали вслух в аэропорту Мюнхена.

– Надо же, мне не больно… – пробормотала она, перелистывая страницы, помнившие прикосновения рук Максима. – Совсем не больно… – и в голову ей вдруг пришла одна мысль.

Найдя в своем столе блокнот, Ника наугад открыла страницу, с которой начиналась очередная глава, и углубилась в изучение рецепта. Половину продуктов она представляла слабо, но решила, что в супермаркете ей помогут.