Джеймс Олдридж - Джули отрешённый

– Джули не хотел меня впускать, – сказала нам Норма, – а я взяла да и пошла за ним.

– Здравствуй, Норма, – сказала Бетт. У Нормы вырвался вздох облегчения.

– Вот не думала встретить тебя здесь, Бетт, – сказала она. – Как тебя сюда занесло?

– Я пришла с Китом.

– Что ты придешь, я знала, – сказала мне Норма. – Билли мне говорил. Ну, я и решила сама посмотреть, что с ним такое. Я не знала, что он болел. Господи, вы только поглядите на него! Крепко, видно, тебя прихватило, – сказала она Джули.

Джули с трудом забрался в постель, ничьей помощи он принять не пожелал.

– Сперва я ждала за воротами, – Продолжала Норма. – Слышала, как тут поют и молятся, неохота было на все это напороться. Сидела на крыльце, думала – наберусь храбрости и постучу в дверь, а потом вижу, он идет, ну, настоящее привидение. – Она пальцем ткнула в сторону Джули.

Гостей стало трое, а стул один, и Норма уселась на кровать, закинула ногу на ногу, – они были совсем коричневые от загара.

– Господи, до чего ж я рада, что вы оба здесь! – сказала она. – Когда я шла через кухню, они там чуть не подохли от ужаса. Почему ж ты мне не сказал, что болен? – спросила она Джули. – Все думали, они просто тебя запугали. А я так и чувствовала – что-то неладно. Спрашиваю Дормена Уокера, куда ты подевался, а он говорит, наверно, уехал в Ной работать на разборке изюма. Но мне что-то не верилось. Я бы давным-давно пришла к тебе и все разузнала, – говорила она Джули, – да только выхожу раз из нашей калитки, а тут твоя мать, остановила меня и давай просить, чтоб я от тебя отстала. Пожалуйста, мол, оставьте его в покое. Прямо умоляла…

Джули слушал бесстрастно. Похоже, он вновь обрел мужество и опять стал самим собой.

– Она была со мной уж до того мила, – продолжала Норма. – Даже за руку меня взяла, очень все мило. – Норма подпрыгнула на кровати. – А все-таки по ее милости я почувствовала себя прямо какой-то Эстер Прин.

В ту пору я не знал, кто такая Эстер Прин: Готорна я еще тогда не читал. А Норма читала. Пристрастие к книгам, ко всяким книгам – дурным и хорошим – было еще одним грехом, который ей следовало искупить. Говорили, она весь день валяется, задрав ноги, читает романы и уплетает шоколад.

– Ты поосторожней, – спокойно сказал ей Джули; он опять лежал на спине, заложив руки за голову. – Он сейчас сюда заявится.

– Подумаешь, – отозвалась Норма.

– Может, лучше уйдешь? – предложил Джули.

– Вот еще, я ему не поддамся.

– Ты не понимаешь, – сказал Джули. – Тебе будет неприятно.

– Это ты не понимаешь, – возразила Норма. – Бетт, скажи ему, что он должен постоять за себя. Скажи ему ты, Бетт.

– Бетт тут ни при чем, – сказал Джули.

– Ну и пускай. Но уж я-то не собираюсь ему поддаваться.

Годами доктор Хоумз призывал адский огонь и проклятия на головы парней и девчонок, что собирались на танцульках. Однажды он обозвал их зловонными орхидеями на сатанинской навозной куче, и вдруг один из зловреднейших цветов очутился в его владениях.

– Если он придет сюда по мою душу, скажи ему, пускай не лезет не в свое дело, – сказала Норма.

– Это его дело, – возразил Джули. – Как раз этим он и занимается.

Я взглянул на Бетт. Она зорко к ним присматривалась и, хотя нашей прямодушной Бетт ревность была неведома, но она впервые видела, что Джули близок с кем-то еще. В сущности, у его постели собрались сейчас те трое, с кем только и связывали его хоть какие-то узы, кому он хоть отчасти доверял.

– Лучше вам всем уйти, – сказал он, и это прозвучало как предостережение.

– Нет, – сказала Норма. – Ты должен постоять за себя.

Не знаю, как Бетт – ушла бы она, нет ли. Я предпочел бы уйти. Но тут в кухне грянуло:

– Врата небесные открыты…

Пройти через кухню и прервать пение мы не могли – и неловко застыли на своих местах, Норма только гневно сжимала ярко накрашенные губы и оглядывала веранду, не скрывая отвращения ко всему вокруг.

Мне надо бы сразу сообразить, что Хоумз этим пением настраивает себя для духовной атаки. Подготовясь к бою, он появился на пороге, в руках у него были часы.

– Я заметил время, сестра, – обратился он к Норме, – вы пробыли тут уже достаточно долго. Слишком долго для излюбленного господом священного дня отдохновения…

– Убирайтесь к черту, – спокойно отозвалась Норма.

– Ох, пожалуйста, пожалуйста, уйдите, – сказала миссис Кристо; она стояла позади Хоумза и беспокойно мяла на груди свое черное платье.