Гуннар Столесен - Ночью все волки серы

— Когда ты приехал в Берген, Вадхейм? — спросил я.

Он с удивлением взглянул на меня.

— Когда я приехал в Берген? Ты что же это, берешь у меня интервью, Веум?

— Пока нет. Речь идет о Ялмаре Нюмарке.

Он посерьезнел.

— Да, я слышал, что его сбила машина. Ужасно. Но он, кажется, выжил.

— Да. Послушай…

Он с любопытством взглянул на меня.

— Думаешь, что здесь что-то не так, Веум? Ты считаешь, что на него наехали намеренно?

Я пожал плечами.

— Трудно сказать, но Нюмарку слишком много было известно. Слишком много.

Вадхейм запустил пятерню в волосы.

— Присаживайся, Веум.

Он отложил книгу и присел сам на краешек письменного стола. Рукой указал мне на свободный стул, но я остался стоять, прислонившись к стене.

— Ты хорошо знаешь Ялмара Нюмарка? — спросил я.

— Еще бы. Работали вместе, пока он не вышел на пенсию. Потом я редко видел его. Пенсионеры нечасто заглядывают сюда, Веум. У нас тут всегда такая суматоха. И им это прекрасно известно.

— Вечная нехватка кадров?

— Да, — сказал он коротко. — Я приехал в Берген в начале 60-х годов. Ялмар Нюмарк в течение многих лет был моим ближайшим коллегой. Я у него многому научился.

— Другими словами, можно сказать, что ты… Скажи мне, Ялмар Нюмарк действительно был хорошим полицейским?

Вегард Вадхейм с горечью посмотрел на меня.

— Хороший полицейский? Смотря, что вкладывать в это понятие. На этот счет могут быть разные мнения. Даже у нас в конторе они расходятся, но я могу ответить. Да, по моему мнению, Ялмар Нюмарк, был очень хорошим полицейским. Я привык доверять его мнению. Он был прекрасным психологом и всегда защищал интересы простых людей, если ты понимаешь, что я имею в виду. Слишком многие из нас только следуют инструкциям, но главное ведь — это люди, с которыми мы сталкиваемся. Никто не может избежать ошибок. Даже полиция. И не все наши инструкции являют собой истину в конечной инстанции.

— Так ты хорошо знаешь Ялмара Нюмарка?

— Настолько, насколько можно знать своего коллегу, если не связан с ним личной дружбой. Он был всегда довольно-таки замкнутым человеком. Жил сам по себе, по-настоящему близких друзей у него было мало, никакой родни. Мне кажется, его жизнь была ужасно одинокой, но ведь он сам хотел этого. Несколько раз мы обедали вместе, я приглашал его к себе в дом, но… Мы ценили друг друга, были тесно связаны по работе. Но в другое время виделись редко.

— В период вашей совместной работы он занимался какими-нибудь старыми делами?

— Что ты имеешь в виду?

— Дела военного времени. Например, был такой осведомитель и убийца, которого прозвали Призраком. Пожар на фабрике красителей «Павлин» в 1953 году. Пятнадцать погибших. Дело о пропавшем без вести — это было позднее, в 1971 году. И убийство тоже в 1971 году.

— Мне кажется, ты смешиваешь разные вещи. Взять хотя бы первое дело. Нюмарк кое-что рассказывал мне о событиях военных лет. Кажется, он был одним из руководителей местного движения Сопротивления в наших краях. Это и само по себе интересно, но ты понимаешь, что у него были свои причины вспоминать это. О войне многие любят рассказывать. Постепенно перестаешь обращать внимание на подробности, но я помню это прозвище — Призрак. И то убийство, о котором ты говоришь, в 1971 году. Был убит человек, которого многие, в том числе и Ялмар Нюмарк, отождествляли с Призраком, не так ли?

Я кивнул.

— Дело так и не было раскрыто.

— Что ж, это правда. Это была жестокая акция, но во многих отношениях характерная. Это была казнь. Такое часто встречается в жизни людей дна. Однажды подобным образом разделались с одним доносчиком. А также и с торговцем наркотиками, не заплатившим деньги за полученную партию товара. Почему бы не расправиться подобным образом и со старым фашистом? В этом нет ничего неправдоподобного.

— А ты знаешь что-нибудь об этом парне, пропавшем без вести?

— О ком это?

— Был такой Юхан Верзила, он исчез приблизительно в то же самое время. Телосложение у него было почти такое же, как и у Харальда Ульвена, Призрака. И по сей день о нем ничего не известно.

— Этого дела я не помню…

— Оно, конечно же, не относится к числу особо важных. Верзилы приходят и уходят. Это не то, что, например, судовладельцы.

Он печально посмотрел на меня.

— Сожалею. Об этом деле ничего не могу сказать.

— Пожар в 1953 году. Ялмар Нюмарк подозревал, что этот самый Харальд Ульвен вполне мог быть причастным к нему. Он работал там курьером. Нюмарк считал, что пожар на «Павлине» мог быть не результатом трагического несчастного случая, а гораздо хуже — злым умыслом, преступным деянием. Это ему покоя не давало. Даже накануне того дня, когда его сбила машина, и даже в тот самый день мы говорили с ним об этом. Он постоянно думал обо всех этих делах. Хотя прошло уже тридцать лет после пожара на «Павлине» и ровно десять после исчезновения Верзилы и этого нераскрытого убийства… Не знаю, но у меня чувство, что он собственными силами проводил расследование. И вот его сбила машина. Он чудом остался в живых. Неужели ты не видишь связи между всеми этими событиями?