Джеймс Чейз - Ты только отыщи его…

Я не колеблясь рассказал ему всю историю, ничего не утаивая. Я только не сказал, что это Джун Чалмерс наняла Сарти следить за Хелен. Я сказал, что, по-моему, клиентом Сарти был сам Чалмерс.

Карлотти слушал, не прерывая. Когда я наконец закончил, он долго смотрел на меня, прежде чем сказать:

— По-моему, вы вели себя очень глупо, синьор.

— Вероятно, да, но на моем месте вы, я думаю, поступили бы точно так же. А теперь я, можно сказать, потерял новую работу. Ведь на дознании у следователя все это обязательно всплывет.

Карлотти погладил нос.

— Необязательно. Манкини заявил, что именно с ним синьорина собиралась провести месяц на вилле. Меня вполне устраивает эта версия. В конце концов, вы ведь сообщили нам информацию о Сетти, да и в прошлом всегда помогали. Я убежден, что вы рассказали мне правду, и я не понимаю, с какой стати вас наказывать. Манкини заявил, что застал синьорину, когда она снимала виллу Сетти. Очевидно, Сетти находился на веранде. Манкини понял, что пленка может быть использована при шантажировании Сетти. Он отобрал у синьорины камеру и вырвал пленку. А чтобы проучить ее, он, по его словам, залепил ей пощечину. Она отскочила назад и сорвалась с утеса. Это объяснение устроит следователя, если я заявлю, что нас оно вполне удовлетворяет. Чего ради вы должны страдать из-за такой женщины? Постарайтесь только не настроить против себя синьора Чалмерса.

— Это не так просто, — сказал я. — Манкини мертв, и Сарти запросто может приняться шантажировать меня снова. Он ведь может сообщить Чалмерсу.

Карлотти улыбнулся ледяной улыбкой.

— Сарти пусть вас не волнует. Манкини сообщил нам достаточно улик, чтобы упрятать Сарти на несколько лет. Он уже арестован.

До меня вдруг дошло, что я вне подозрений. Я таки выбрался из переделки, из которой, как полагал, нет выхода.

— Спасибо, лейтенант, — сказал я. — Ну что ж, Чалмерсу я ничего не скажу. А вам уже недолго буду докучать. Если повезет, скоро я уеду в Нью-Йорк.

Он встал.

— Вы мне не докучаете, синьор. Бывают времена, когда приятно сознавать, что ты в состоянии помочь своим друзьям.

После его ухода я вытащил из кармана картонку с пленкой и повертел в руках. Что же в ней такое? Почему Карло так хотелось заключить со мной сделку? Я постоял и подумал, потом, вспомнив, что у Джузеппе Френци есть 16-миллиметровый проектор, позвонил ему и спросил, не одолжит ли он его мне на часок.

— Он установлен у меня на квартире, Эд, — ответил он. — Поезжай туда и пользуйся им на здоровье. Портье тебя впустит. Я по горло занят и освобожусь только поздно вечером, а то бы приехал и показал тебе, как он работает.

— Ничего, справлюсь. Спасибо, Джузеппе.

Полчаса спустя я уже вставил пленку Хелен в проектор на квартире у Френци. Я выключил свет и запустил фильм.

Снимать она, безусловно, умела. Виды Сорренто, появившиеся на экране, были первоклассные. После людной пьяццы появилась вилла, затем вид с вершины утеса. Я так и подался вперед, жадно пожирая глазами экран, сердце у меня бешено колотилось. Затем вдруг пошли кадры с виллой Сетти, я едва различал двух человек на веранде. И вдруг возник крупный план. Сетти, легко узнаваемый, разговаривал с Карло, а мгновение спустя к ним подошла Майра. Значит, Карло сказал Карлотти правду. Он, вероятно, увидел Хелен на утесе, когда она снимала эти кадры, подкрался к ней сзади, выхватил у нее камеру и наотмашь ударил ее по лицу, отчего она полетела вниз. Тогда почему же ему так хотелось, чтобы я никому не показывал эту пленку, раз уже сам все рассказал?

Ответом мне послужил следующий кадр. С веранды вид снова переместился к вершине утеса. Карло стоял спиной к камере, глядя в море. Вдруг он обернулся, и его смуглое, грубоватое лицо озарилось улыбкой. Камера переместилась в том направлении, куда он смотрел.

По тропинке шла какая-то девушка. Она помахала Карло. Он пошел ей навстречу, притянул к себе и поцеловал.

Этот кадр длился секунд двадцать. Я встал, вытаращившись на экран и не веря своим глазам.

В объятиях Карло была Джун Чалмерс!

Шервин Чалмерс прибыл в отель «Везувии» пополудни в пятницу перед дознанием.

Мы с ним просовещались два часа. Я рассказал ему о Хелен и о ее жизни в Риме. Я дал ему прочитать некоторые донесения Сарти, изъяв из досье донесение, касающееся меня. Я сказал ему, что Карло Манкини и был человеком, известным как Дуглас Шеррард.

С сигарой в зубах и с совершенно бесстрастным лицом Чалмерс слушал и читал донесения. Когда я кончил, он швырнул досье Сарти на стол, встал и прошел к окну.