Джеймс Чейз - Ты только отыщи его…

Я испытывал некоторую неловкость оттого, что иду к ней в такой час. Я все гадал, что бы подумал Шервин Чалмерс, если бы кто-то сообщил ему, будто видел, как я входил в квартиру его дочери в 10.45 вечера.

Вся моя будущность была в руках Чалмерса. Одно его слово — и моей карьере в прессе конец. Баловаться с его дочерью, может статься, так же опасно, как с гремучей змеей.

Раздумывая об этом впоследствии, я понял, что Хелен тоже не желала рисковать. Она не дала мне сопровождать себя из квартиры Луччино и велела остановить машину за двести ярдов от входа в ее многоквартирный дом, чтобы кто-нибудь из моих умников-дружков, даже случайно увидев мой «бьюик», ни о чем не догадался.

Мы поднялись в автоматическом лифте, никого не встретив в вестибюле, и незаметно вошли в квартиру.

Когда она закрыла дверь и провела меня в большую, мило обставленную гостиную, освещенную торшерами и украшенную вазами с цветами, я вдруг понял, что мы в квартире одни.

Она бросила пелерину на стул и прошла к изящной горке.

— Виски или джин?

— Неужто мы тут одни?

Она повернулась и уставилась на меня. В неярком свете она выглядела сногсшибательно.

— Ну да… а это преступление?

Я почувствовал, как у меня вспотели ладони.

— Даже и не скажу. Вам лучше знать.

Она продолжала смотреть на меня, ее брови поползли вверх.

— Значит, вы боитесь моего отца?

— Дело не в том, боюсь ли я вашего отца, — сказал я, досадуя, что она сразу же меня раскусила. — Я не могу оставаться здесь наедине с вами, и вы должны это знать.

— Ах, оставьте эти глупости, — сердито сказала она. — Неужели вы не можете вести себя как взрослый? Разве то, что мужчина и женщина вдвоем в квартире, обязательно подразумевает что-то предосудительное?

— Не в этом дело. Что подумают люди?

— Какие люди?

Тут она приперла меня к стене. Я знал, что никто не видел, как мы вошли в дом.

— Меня могут увидеть выходящим от вас. Кроме того, это вопрос принципов…

Она вдруг рассмеялась.

— Ах, ради бога! Перестаньте разыгрывать из себя недотрогу и сядьте.

Мне бы следовало схватить шляпу и уйти. Сделав это, я избавил бы себя от массы неприятностей, и это еще слишком мягко сказано. Но во мне есть эдакая бесшабашная жилка, которая порой глушит обычную мою осторожность, и как раз в этот миг она заявила о себе, поэтому я сел, выпил предложенную мне рюмку чистого виски со льдом и стал смотреть, как она смешивает джин с тоником.

Я прожил в Риме четыре года, и не сказать, чтобы совсем уж целомудренно. Итальянки восхитительно красивы, и мне бывало хорошо с ними, но сейчас, глядя на Хелен в белом платье, я с замиранием сердца подумал, что, возможно, наступает мой звездный час.

Она подошла к камину и облокотилась о каминную доску, а сама все смотрела на меня с полуулыбкой.

— Ну, как у вас дела в университете? — спросил я.

— О, это была липа, — небрежно бросила она. — Выдумка для папаши. Иначе он не отпустил бы меня сюда одну.

— Вы хотите сказать, что не ходите в университет?

— Разумеется, не хожу.

— А вдруг он узнает?

— С какой стати? Он слишком занят, ему не до меня. — Она повернулась, и я уловил горечь в ее голосе: — Он интересуется только собой и своей последней женой. Я путалась у них под ногами, вот и сказала ему, будто хочу изучать архитектуру в Римском университете. Рим далековато от Нью-Йорка. И, сидя тут, я уже не могу неожиданно войти в комнату, когда он пытается убедить очередную юную домогательницу в том, что он гораздо моложе, чем кажется. Поэтому он охотно отправил меня сюда.

— Значит, очки в роговой оправе, туфли на низком каблуке и коса тоже были частью розыгрыша? — спросил я, понимая, что рассказывая мне это, она превращает меня в сообщника, и теперь, если Чалмерс узнает, топор опустится не только на ее шею, но и на мою.

— Разумеется. Дома я всегда так одеваюсь. Тогда отец думает, что я настоящая студентка. Если бы он увидел меня такой, какая я сейчас, он бы нанял какую-нибудь уважаемую старую даму мне в компаньонки.

— А вы, похоже, относитесь к этому довольно спокойно.

— Почему бы и нет? — Она подошла и опустилась в кресло. — У моего отца после матери было три жены: две из них всего на два года старше, чем я сейчас, а третья — так и вовсе моложе. Всем им я была нужна, как рыбе зонтик. Я люблю жить самостоятельно и весело проводить время.

Глядя на нее, я верил, что она действительно очень весело живет: возможно, даже веселее, чем нужно.

— Вы ведь совсем еще ребенок, такая жизнь не для вас. Она засмеялась.