Дмитрий Вересов - Созвездие Ворона

Иван остановился, подумал — и пошел за пылесосом.

Возвратился он, волоча красное шведское чудо на колесиках и грозно выставив перед собой гофрированный шланг с нацепленной щеткой.

— Сейчас ты у меня попляшешь!.. — начал Иван, перевел взгляд в направлении противника и зажмурился, надеясь растворить в темноте явившееся ему видение.

Но видение раствориться не пожелало, только ухмыльнулось и гадким голосом осведомилось:

— Ты на кого это катишь, чмо гороховое?

Леня Брюшной явился с двумя вопросами, которые казались Ивану Ларину столь же вечными и неразрешимыми, как и все остальные, мучающие по традиции русскую интеллигенцию.

Вопрос первый: где Алиса, вопрос второй: где деньги? «Какое небо голубое!» — рефреном прозвучало в мозгу: фраза была похожа на ту самую, из любимого в детстве фильма. Да и сейчас любимого. И произнесена была таким же задушевным голоском. Только вид у Брюшного был совсем не задушевный. И если по фильму Базилио с Алисой вели разговор после драки, то этот диалог, очевидно, должен предшествовать очередному избиению. Иван почувствовал это всем своим естеством и заранее стал прикидывать, куда надежнее было бы забиться во избежание новых травм.

— Слышь, литератор хренов? — продолжал допрос Брюшной. — Ты писать собираешься чего-нить?

Он присел к монитору. Летящие звездульки его в транс не вогнали. Потыкал наугад по клавишам и несколько минут, наверное, созерцал текст.

— Чтой-то за хрень? — спросил он, наконец, поворачиваясь в кресле. — Где братки, цепи, блин?! Что это за стихи? Да еще на английском! Ты что, блин, в Лондоне сидишь, Маяковский хренов?

Выросший в самой читающей стране на свете, Брюшной уважения к писательскому труду, тем не менее, не питал никакого. Первый удар отправил Ларина в угол, уже знакомый ему по предыдущей встрече. С каким счетом должна была бы закончиться нынешняя встреча Ивана Ларина с Брюшным, осталось неизвестным. Но, скорее всего, парой сломанных ребер дело бы не обошлось. Однако на этот раз вмешался ангел-хранитель. Ангел не спустился с небес, пройдя сквозь стены и двери, а предпочел более традиционный способ — вошел через дверь, которую Брюшной, как и Иван, не догадался запереть.

История повторяется дважды, пришло в голову последнему, — первый раз в виде трагедии, второй — в виде фарса.

Для спасителя ангел был одет весьма щеголевато: в черное длиннополое пальто с широкими лацканами, на голове — черное кепи а-ля Михаил Шемякин, на ногах — высокие черные ботинки на шнуровке. В руке, обтянутой черной перчаткой, незнакомец держал черный самсонитовый кейс. Обладатель такой упаковки должен был передвигаться на чем-то вроде «роллс-ройса». Возможно, поэтому Брюшной замешкался — если что и вызывало у него уважение, так это большие деньги. Лева попытался было выяснить, кто таков нежданный гость, бить, не спросив имени, было не в его правилах. Но нежданный гость придерживался иного мнения. Узрев распростертого на полу Ивана, он не стал выяснять имя и социальное положение обидчика, а, поставив кейс возле вешалки, применил боксерский хук в челюсть. Брюшной скривился и побагровел. Он понял, что допустил ошибку, явившись без своих друзей-братков. Справиться с Иваном Лариным, даже трезвым, для бандита труда не представляло, но тут пошел уже совсем другой коленкор… Пришелец быстро оценил результат и нанес новый удар, вложив в него куда больше силы. Бандит зашатался и отступил, глядя ошеломленно на гостя. По морде Брюшного не били очень давно.

— Ты че, сука? — ошеломленно произнес он. — Ты знаешь, кто я?!

— Нет, и не хочу знать! — вымолвил человек с таким презрением, что в другой раз Брюшной уже за один этот тон постарался бы стереть неизвестного господина с лица земли.

Но сейчас это было затруднительно. Загнанный в тот самый угол, где еще недавно комфортно располагался Иван Ларин, он не пытался сопротивляться. Особенно после того, как гость сунул ему под нос некое удостоверение. Корочки весьма походили на настоящие, а чутье подсказывало Брюшному, что даже если это и не так, то все равно — за этим фраером кто-то стоит. Кто-то, с кем ему не тягаться. Стиснув зубы, часть из которых уже находилась на полу прихожей, он стал отползать к дверям.

По пути подобрал один из зубов — не хотел оставлять врагу части тела. Как и многие представители опасных профессий, Брюшной был суеверен.

— Ну? — сказал незнакомец и уселся на освободившееся кресло.

Иван мрачно наблюдал за гостем. Радость от поражения ненавистного врага уже улетучилась. Во-первых, Брюшной не забудет навестить его снова, когда этот пижон уйдет. Может, сидит сейчас в своей машине и дожидается. И что тогда будет, мамочки!