Дмитрий Вересов - Белая ночь

— Стой! Хватит! — услышал Кирилл голос Седого. — Чего встали? Попридержите его, я ведь убью пацана.

Невского схватили за руки. Он еле стоял, и им пришлось поддерживать его, чтобы Женя не рухнул на землю.

— А ты классный пацан! Никогда таких не видел! — говорил Седой, заглядывая в лицо ничего не понимающему Жене. — Совсем дистрофик, махалка вообще никакая, а прешь и прешь…

Смелый пацан, отчаянный… Мы у вас ничего не возьмем. Прав я, братва?.. Хочешь с нами гулять? Тебя как звать? Жека? Пошли, помоем тебе хлебальник в Славянке…

Они ехали в электричке, и Кириллу было так стыдно, что он в эту минуту был способен убить Женю. Взял бы и убил, вернее, добил, но только это тоже было глупо, бессмысленно. Кирилл смотрел тогда в окно, повернувшись в профиль к Жене Невскому. С тех пор часто, когда он ехал в электричке, его охватывали беспричинные приступы стыда.

И еще одно мучило его. Не испытал ли он в те дни, когда Женя Невский бесследно исчез, легкое чувство успокоения? Ведь если нет Жени, то и его хронический стыд теперь как бы уменьшался. Нет, не было этого — ни мысли такой, ни чувства такого не было! Никогда он так не думал! Но тогда откуда эта мысль взялась сейчас?..

После месяца учебы в институте водного транспорта Кирилл Марков понял, что поступил не в ВУЗ, а в ПТУ. В этом учебном заведении, правда, учились пять лет и получали диплом о высшем образовании, но сидели в аудиториях, курили на «черной» лестнице, толпились в столовой сплошь одни студенты-пэтэушники. Они не читали книг, которые читал Кирилл, не слушали музыку, которую он слушал. Их можно было бы назвать провинциалами, но в деревне, куда ездил Кирилл каждые школьные каникулы, местные пацаны жадно перенимали у него городские манеры, переписывали «Burn» и «Sgt. Pepper's» с японского кассетника на огромные, неповоротливые «Днипро», даже выучили слово «экзистенциализм».

Этим же «водникам» ничего особенного от жизни было не нужно. Джинсы, куртку «Аляску», девчонку, пожрать… Ну, и диплом, разумеется. Святая мечта — распределение на суда смешанного плавания, типа «река-море», заходящие в европейские порты.

Он ходил с зажженной сигаретой по институтским курилкам, как Диоген с факелом, в поисках «своего человека». Все было напрасно. Тогда Кирилл еще не догадывался, что «своего человека» надо искать среди женщин. Пару месяцев Марков был таким же одиноким на курсе, каким был когда-то Женя Невский в их классе.

Но скоро все наладилось…

Очень досаждала Маркову физкультура. Кафедра физвоспитания, видимо, была в этом институте профилирующей. Кирилла еще не успели на первом курсе достать сопромат, теормех, детали машин и механизмов, но седой физкультурник в вязаном «петушке» первым зародил в Маркове мысль о прогулах. Каждый день они сдавали какие-то немыслимые нормативы. Причем, их не тренировали, не готовили, а только отмечали «сдачу — несдачу».

— Зачет по физической культуре вы начали сдавать уже на первом занятии, — говорил студентам «петушок».

Значит, первый «хвост» повис у Маркова уже давно. А ведь он не был таким уж хилятиком.

Подтягивался не меньше пятнадцати раз. Но были еще кроссы, прыжки, метание гранаты, ядра… Сначала он, как и все, пытался все это сдавать, потом стал прогуливать, а потом, когда ситуация была уже почти безнадежной, решил, что надо что-то предпринимать.

Некоторые его однокурсники, как заметил Кирилл, на занятия по физкультуре не ходили. Оказалось, что это разрядники по разным видам спорта. Они занимались в специальных группах. Имели льготы, свободный график сдачи экзаменов, бесплатное питание. Парусники, например, вообще могли не посещать институт.

Марков в порыве отчаяния стал ходить по тренерам, но его, безразрядника, посылали куда подальше. Только тренер по боксу Лаврушин задумчиво почесал сломанный нос, спросил фамилию, подумал, еще раз спросил фамилию, последний раз почесал нос, переспросил фамилию и взял его к себе. уклоны, нырки, прямые левые и правые опять напомнили Кириллу Павловск, главаря шпаны по кличке Седой, отчаянного Женьку Невского и вызвали очередной приступ ставшего уже хроническим стыда. Но Кирилл Марков дал себе слово на этот раз сражаться до конца. Он мечтал, как в конце мая поедет в Павловск, найдет Седого и вызовет его на честный поединок «Помнишь, ты предлагал мне поговорить один на один? Я пришел…» — и нокаутирует его акцентированным, хорошо поставленным ударом.