Илья Рясной - Вечный кайф

- Гнилой героин пошел, - вздохнул Рок. - Барыги нам войну объявили биологическую.

- Тогда уж химическую, - сказал Асеев. Ему, офицеру-ракетчику, виднее.

- Во-во, - кивнул Рок.

- И откуда он идет? - осведомился я.

- Это у Вороны надо спрашивать было. - Она сказала - Бацилла ей дал. - Ага... Врет же, стерва, - Рок потер руки. - Почему?

- Потому что из откинувшихся на Старогрязевской был ее хахаль Робертино. Он через нее "белый" брал. И что вам чутье оперативников подсказывает?

- Ты что, полудурок, нас подкалываешь? - шлеп - Арнольд залепил Року еще одну затрещину.

- Ну чего он? Скажите ему, - обиженно шмыгнул носом Рок, обращаясь ко мне.

- Арнольд, побереги руку... Так, думаешь, Ворона нам по ушам ездила?

- Ага, - довольно хмыкнул Рок.

Да, в логике ему не откажешь.

- Молодец, - сказал я. - Продолжай так и дальше. Агентом станешь.

Да, Ворона уже должна прийти в себя полностью. Нечего с ней сопли развозить. Надо брать ее, змею, за нежное девичье горло.

- Проедусь по городу, - сказал я, поднимаясь.

- А винтовую будем брать? - воскликнул Рок. - Без меня...

* * *

Моя зеленая железная кобыла сегодня заводиться отказывалась. Машина жужжала, тряслась, и мне казалось, что она ехидно хохочет. Надо ее, заразу, тащить на ремонт. И двигатель тянет в последнее время неважно. И мотор чихает. Хорошо, когда один из доверенных лиц держит свою мастерскую, и от этой мастерской ты отваживал братву. - Ну заводись, родная, - воззвал я к ней. На автобусе я к Вороне не поеду - целый день потерять. Туда можно на метро или на трех автобусах добираться - одинаково длинно. На машине же рукой подать. Не заведется - придется Князя с его "Фордом" брать... Хотя если Рок дозвонится до барыги, им сегодня винтовую хату поднимать.

Машина все-таки завелась, и я резко рванул ее вперед. Какой же опер не любит быстрой езды?

Да, хорошо быть ментом и ездить на красный свет. Может быть, это и неприлично, но отказать себе в подобном удовольствии я не мог, так что до точки назначения добрался через пятнадцать минут.

Кнопка звонка поддалась. Из-за двери донеслось треньканье. Открывай, сова, медведь пришел... Глухо. Никого нет дома.

Я прислонил ухо к двери. В квартире ощущалось слабое биение жизни. Шорохи, скрипы. "Хрущобная" звукоизоляция - друг опера, естественно, если сам опер живет не в хрущобе".

Все, нет смысла больше жать на звонок, барабанить ногой по двери, кричать, молить: "Откройте". Ни к чему это. Некрасиво это. Нетактично. Тем более когда у тебя в кармане ключ от этой квартиры.

Я повернул ключ и толкнул дверь. Ключ этот - второй экземпляр - висел еще недавно на гвоздике на праздничной красной ленточке в прихожей Вороны. На всякий случай - для хороших людей. А я человек неплохой. Можно сказать, друг этого дома. Так что ключ я присвоил без мук совести. И теперь он мне пригодился.

- Ворона, привет. Орел прилетел, - воскликнул я, проходя в комнату.

Там Вороны не было.

- Ау, - крикнул я. - Иду искать.

Я знал, что она здесь. Во всяком случае, ее единственные туфли стояли в коридоре.

Искать Ворону долго не пришлось. Она стояла на коленях на кухне. И перед ней лежал на тарелочке шприц. Из этой тарелки она всосала иглой разбавленный дистиллированной водой героин. И теперь готовилась вколоть его в вену.

- На иглу молишься? - спросил я.

Она не ответила. Щеки ее были обильно смочены слезами.

- Не могу. Не могу, - всхлипнула она.

- Что так? Боишься?

- Да! Да!

- С этого героина Робертино на кладбище угомонился?

- Да! - вдруг дико завопила она, схватила шприц и нацелила его себе в вену.

Я ударил ногой по ее руке, и шприц отлетел, ударился о стену и упал в мусорное ведро. Классный бросок. Мяч в корзине.

- Сдурела? - воскликнул я.

- Не могу... Не могу... Слышишь, я должна уколоться... Я не могу...

- Сдохнешь же.

- А, все равно сдохнем. Робертино подох. И я подохну. Рано или поздно.

- Конечно, подохнешь, - согласился я. - Если так жить будешь.

Естественно, вести воспитательную беседу с наркоманом, который хочет уколоться, - занятие неблагодарное и опасное.

- А как еще жить? Как?! Мент драный! Сука!

Ну что, получил за доброту. Трудно быть джентльменом и выслушивать все это... Да и зачем, спрашивается, всегда быть джентльменом? Я влепил ей легкую пощечину. Голова Вороны мотнулась, в глазах появилось осмысленное выражение.

- Пришла в себя? - спросил я. - Поговорим?

- Никогда!

- Нехорошо. Я же тебя из могилы вытащил. Ты уже там была.

- И была бы!

Я нагнулся над мусорным ведром, вытащил шприц, кинул его в папку.