Илья Рясной - Вечный кайф

Илья Рясной

Вечный кайф

Автор выражает благодарность за помощь в создании этой книги начальнику отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков УВД Северо-Восточного округа Москвы Анатолию Фалееву и его сотрудникам.

Я провел ладонью по шершавой жестяной поверхности. Отряхнул руку от ржавчины. Прошептал:

- Крепко закрылись, моллюски.

Арнольд еще раз приложил ухо к двери. Пожал плечами.

- Глухо, - он тоже шептал. Мы не в том положении, чтобы афишировать свое присутствие. - Они точно там?

- Точно бывает только в аптеке, - резонно заметил Асеев.

Из квартиры этажом ниже послышался шорох. Панельный дом - чудо инженерной мысли. Его творцы будто задались целью сделать так, чтобы малейшие шорохи разносились с первого до последнего этажа - чтобы, наверное, вероятный противник незамеченным не подобрался.

Загудели трубы - этажом выше кто-то включил водопроводный кран. А за ржавой металлической дверью - тишина. Но они должны быть там - человек пять-шесть.

- Как возьмем? Тут кувалда нужна, - Арнольд кивнул на дверь. "Глазка" нет, так что можно не опасаться, что сейчас налитый кровью вражий глаз следит за нашим военным советом.

Дом был изгаженный, а этот этаж, третий, особенно. Толпы наркоманов, которые побывали в этой квартире, отметились на стенах образцами настенного жанра - надписями по-английски и на матерном русском, похабными рисунками, названиями каких-то улетных металлогрупп и кислотных песенок. Мне стало обидно за людей, которые делят дом с поганцами, наслаждающимися жизнью за этой дверью.

- Может, прозвоним? - предложил Арнольд.

- Ага. Ментовкой представимся. Они весь "белый" в унитазе потопят, отмахнулся Асеев.

- И обрез ружья у них, - напомнил я для забывчивых. Я поднадавил плечом на дверь, запоздало подумав, что это не лучшим образом скажется на чистоте моей в первый раз надеванной светло-голубой рубашки. Дверь немножко качнулась, и трещина на стене рядом с ней, как мне показалось, чуть расширилась.

- Топорно сработано, - оценил я. - Слабовата.

- И что? - осведомился Арнольд.

- А смотри.

Я набрал в легкие побольше воздуха, прижмурился и залепил ногой в тяжелом ботинке сорок пятого размера в металлическую дверь.

Что-то хрустнуло... Нет, слава те, Господи, не в ноге, а в стенке.

- Биндюжник на тропе войны, - хмыкнул за моей спиной Арнольд.

- Киборг-пропойца, - добавил Асеев.

- Эх, - не с каратистским кряканьем, а с молодецким кличем снова врезал я по двери.

Получилось убедительно. На лестничной площадке будто взорвался снаряд. Сверху посыпалась штукатурка. Столбом поднялась цементная пыль. Вылетел кусок стены, а вместе с ним с жутким жестяным грохотом провалилась и дверь.

Я отскочил в сторону, пропуская ребят.

- Лежать, суки! - с многообещающим криком моя братва ворвалась в однокомнатную квартиру.

Но там и так все лежали... Почти все.

В нос шибанул запах гнили и тления. Здесь царил мерзкий дух немытых тел и тупой безысходности. Здесь был наркопритон. Однокомнатная квартира так и была обозначена в "АС" - агентурном сообщении - как притон для употребления наркотиков - героина.

- Батюшки-светы, - прошептал Арнольд, застыв посреди комнаты.

Не нужно быть медиком (достаточно опером по наркотикам), чтобы понять улеглись пятеро человек здесь, на заплеванном, заваленном огрызками и объедками, залитом какой-то липкой дрянью полу с намерением больше не подниматься.

- Жмурики, - деловито отметил майор Асеев. Впрочем, жмуриками (читай мертвяками, кадаврами, трупами) были здесь не все. Один еще трепыхался, его пальцы скребли паркет, а глаза закатились и глядели в потолок, и в них не было ничего. Остальные лежали в скрюченных позах, в блевотине и нечистотах, с раскрытыми ртами, будто погибли от недостатка кислорода. И лица были какие-то

почерневшие - страшные лица.

Немногочисленная мебель была перевернула, все изгажено, затоптано. Везде валялись шприцы, жгуты, блюдца для героина, раздавленные ампулы из-под дистиллированной воды. И в центре этого разгрома сидело, обхватив колени, лохматое, грязное существо.

- Я не укололась... Не укололась, - слышался то ли хрип, толи стон.

Кто она - женщина, девушка, старуха? Да кто угодно. Спутанные волосы падали на лоб и на плечи. И закрывали лицо.

Арнольд схватился за горло, скривился - видно было, что его едва не стошнило, - и выскочил на лестничную площадку.

У Асеева, человека, которого такими картинками не проймешь, мускул не дрогнул. Нагнувшись над женщиной, он убрал с ее лица волосы, взял их в кулак, встряхнул. Скорее все-таки ей было не больше тридцати.