Андрей Константинов - Гоблины. Жребий брошен

Старуха недоверчиво повертела брелок в руках и замотала головой:

— Не, не возьму.

— Почему?

— А вдруг где оброню-потеряю? Мне ж потом до конца жизни не рассчитаться.

— Александра Яковлевна! Ну что вы, в самом деле?! — страдальчески запричитал Мешок. — Потеряете — и черт с ним! Выпишем вам новый, такой же.

— Что, тоже бесплатно?

— Абсолютно.

— Ну-ну, — скептически глянула на него старуха. — У нас, вон, медицина для блокадников тоже, говорят, бесплатная. А как пойдешь в поликлинику: за то — плати, за сё — обратно плати…Да ладно, ты особо-то брови не гни. Я ж не дура, понимаю каково тебе, молодому, красивому, стоять тут и со вздорной старухой разговоры разговаривать.

— Ну, зачем вы так? Напротив, вы мне весьма…

— Не юли. Не люблю… Ладно, давай сюда свою штуковину. Какую, говоришь, тут кнопку нажимать?…

Ай спасибо тебе, Олежек! Вот удружил, так удружил! — саркастически усмехнулся Мешок, выходя вместе со следователем из провонявшего кошками подъезда.

— А что я? Я ж не сам эту хреновину замутил, — виновато пожал плечами Викул. — Во избежание ненужных эксцессов приказали обеспечить, привлечь вас.

— Опять же, дабы задницу свою в случае чего прикрыть…

— Ну, и это само собой. Понимаешь, Андрюх, Демичева, она ведь, по сути, единственный свидетель. Все остальные в полный отказ пошли: либо — типа, вообще ничего не видели, либо — что-то такое видели, но кто конкретно ударил Лелюка, опознать не берутся. Дескать, все горцы на одно лицо, как тут запомнишь. Ясен пень — кому нынче охота заморачиваться?… В общем, если вдруг и старуха в отказ пойдет — глухо дело. Ибрагимов вполне соскочить может…

Они подошли к машине и Мешок требовательно побарабанил пальцами по стеклу. Задняя дверь приоткрылась и из нее высунулась голова Джамалова:

— Чего-то вы долго. Всё? Едем?

— Кто едет, а кто и пешочком, на своих двоих.

— Не понял? Это вы, часом, не на меня намекаете?

— В чем в чем, а в интуиции тебе не откажешь, — усмехнулся Мешок. — Двинешься сейчас на Кузнечный… Да ладно, не криви морду, тут рядом… Пойдешь на фруктовый ряд, отыщешь там Алкпера Магерранова.

— На фига?

— Проведешь профилактическую беседу на предмет нашей героической старушки. Чтоб больше не обижали. А заодно, поводи жалом: что там, к чему и как… Всё, Ильдар, давай, сворачивай свои игрушечки. А то уже в глазах шарики бегают…

Отдельческий банкет по случаю проводов на пенсию начальника «карманного» отдела подполковника Золотова клонился к закату. Была та стадия вечеринки, когда народ неминуемо распадается на кружки по интересам: кто-то продолжает звероподобно напиваться, кто-то ударился в пьяные дискуссии «за державу и профессию обидно». Немногочисленные, в основном пришлые, женщины (канцелярия, секретариат, бухгалтерия) все до единой были мобилизованы под медленный танец. Под грустнейшую балладу Тома Уэйтса именинник танцевал с Ольгой. И за весь вечер то был едва ли не единственный шанс поговорить по душам.

— …Олька, до меня доходят крайне странные сигналы. Вроде как ты рывок совершить задумала, а?

— Что, Ирка нашептала? — недовольно оглянулась Ольга на танцующую в паре с Игорем секретчицу отдела.

— Ты же знаешь — я своих источников не сдаю… И тем не менее: что ты имеешь мне сказать? По вышеозначенному поводу?

— Есть такие мысли, Василь Саныч. Пока лишь в форме протокола о намерениях. Но есть.

— А с кем протокол?

— С самой собой.

— Это хужее. Поделишься?

— Не сегодня. Обстановка — немножечко не та.

— Э-эх, вечно у нас так, — вздохнул Золотов. — За жизнь поговорить — времени нет, обстановка не та. А вот как выпить за нее, окаянную, — это всегда пожалуйста. В любой обстановке. Не считаясь со временем.

Золотов обвёл взглядом гуляющий народ: помимо замполича и Ирины рядышком топтались еще две танцующие пары. У этих, судя по интимной тесноте объятий, сегодня ночью явно намечалось «романтическое продолжение». Не рассчитав свои силы, на диванчике кемарили оперуполномоченные Андреев и Якивчук. Остальная публика продолжала кочегарить: либо шумно и просто так, либо — тоже шумно, но с «философским подтекстом». Среди последних заметно выделялись Степан и новый начальник «карманников» Антон Николаевич Маклаков. В данный момент оба были заметно выпивши. Но если Маклаков вполне себе держался (что даже странно, при его-то субтильности), то вот Степана заметно штормило. Василий Александрович невольно прислушался к их диалогу