Андрей Константинов - Гоблины. Сизифов труд

— И почему?

— Объяснение тут, пусть и столь же плоское, но, на мой взгляд, асболютно исчерпывающее, — неожиданно рассмеявшись, докончил Мешок. — Как говорил мой бывший наставник Василий Александрович Золотов: «Хороший мент отличается от плохого только тем, что хороший: на работе — мент, а на пьянке — человек. А вот плохой — он и на работе, и на пьянке — мент».

Иван Демидович шутку оценил, но смеяться за компанию не стал. Напротив, сделался еще более серьезен:

— Это вы, Андрей Иванович, сейчас очень правильное прилагательное употребили. Да-да, именно «порядочные», а не «честные». Потому что в России честность и порядочность — действительно два разных понятия. К сожалению.

— На самом деле, Демидыч, всё это именно что прилагательные, не более того. И в нашей системе координат они не имеют практического применения. Ибо в это системе даже реальная работа, в большинстве случаев, на хрен никому не нужна. Главное, грамотный доклад и столь же грамотное умасливание зажравшихся товарищей из Центра.

Филиппов с почти отеческой нежностью посмотрел на Андрея и покачал головой:

— …Езжайте-ка вы, Андрей Иванович, домой. Отдыхать… И я пойду себе. Я ведь не просто так, я вообще-то сейчас к Тарасу, в оперскую направлялся. Хотел, с его позволения, кино на Пятом канале посмотреть. Там сегодня должны Бертолуччи показывать. «Маленького Будду». Не доводилось видеть?

— Увы мне, — развел руками Мешок.

— Рекомендую, очень рекомендую.

— Спасибо, Демидыч, при случае посмотрю обязательно. Составил бы вам и сегодня компанию, но в самом деле поздновато. Так что: на посошок — и спать. Не желаешь со мной за компанию? Нет? Тогда я обратно сам. За здоровье здесь присутствующих. Чтоб мы жили долго и не несчастливо!..

Санкт-Петербург,

24 августа 2009 года,

понедельник, 09:17 мск

Потеряв изрядное количество времени в извечной утренней пробке на проспекте Славы, в начале десятого Женя Крутов добрался до улицы Димитрова, поднялся на второй этаж депрессивно-безликой «брежневки» и позвонился в квартиру №117. Пробыв в ней не более пары минут, Крутов вышел оттуда с хозяйственной сумкой в руках, пересек лестничную площадку и своим ключом открыл дверь квартиры №119.

— Эй, хозяева! Не бойтесь, не гости! — преувеличенно бодро прокричал он с порога напрочь убитой «однушки», чуть поморщившись от шибанувшего в нос запаха затхлости и болезни, висевшего в воздухе квартиры. Крутов сначала прошагал на кухню, где разгрузил полученную в квартире напротив сумку, выставив на стол еще горячую кастрюлю и несколько банок с какой-то едой. И только после этого, скрипя половицами, прошел в комнату.

Димка сегодня выглядел совсем плохо. С невероятным усилием он повернул голову и, вместо традиционного приветствия, просипел мучительно:

— Женя. Очень больно. Мне бы укол.

— Потерпи, Димас, сейчас все организуем. Только сначала надо хоть немного поесть. Там тебе баба Маша такой бульонище сварила — у-у-у! Еле удержался, чтобы сам не сожрать.

— А где. Она. Сама.

— Да она прямо сейчас на похороны уезжает, куда-то в область. Там у нее какая-то родственница померла. Вот она и попросила сегодня меня с тобой посидеть.

— Повезло.

— Да ладно тебе, фигня какая, — не уловив, отмахнулся Крутов.

— Родственнице повезло. Вот бы и мне. Похороны.

— Ты мне эти разговоры брось! Мы с тобой, Димас, еще и повоюем, и на блядки походим, и вообще…

Димка фальшь интонации учуял и посмотрел на приятеля с горькой усмешкой. Женя смущенно отвел глаза, заторопился на кухню и, вернувшись через минуту с тарелкой в руках, подсел к кровати.

— Давай, похлебаем. Пока горячий.

— Не хочу. Мне бы укол. Больно. Очень.

— Димас, десять ложек и — всё. А потом сразу укол, договорились.

Тот обреченно кивнул и позволил затолкать в себя десять плюс одна лишняя, ловко подсунутая Крутовым, ложек бульона.

— Вот и молодец. Сейчас будем колоться. Кстати, забыл совсем! Знаешь, что я тебе принес? — Крутов порылся в своей сумке и достал из нее DVD-коробочку. — Здесь запись флойдовской «Стены», концерт 1990 года, помнишь? На обломках Берлинской стены? Там где с ними еще «Скорпы» и Брайан Адамс выступали.

Димка слабо улыбнулся.

— О чем и толкую — классная вещь! — обрадовался реакции Женя. — Сейчас поставлю. Начинай смотреть, а я пока лекарство разбодяжу.

Крутов включил телевизор, настроил проигрыватель, запустил принесенный диск и снова вышел на кухню. Достал из холодильника ампулу, нашел на полочке одноразовые шприцы.